Хуже было другое. Его давний конкурент Стельмах, уже возмущавшийся, что варяги лезут на чужую поляну, предпринял жесткие меры. Не стал договариваться, сглаживать углы, а послал своих людей на силовую разборку. Еще хорошо, что так обошлось. Если бы не вмешательство незнамо откуда появившегося бэтмена, дошло бы до перестрелки. Тогда считали бы не раненых, а убитых. Только выпусти джинна из бутылки. Дальше – хуже, столкновения могли бы добраться и до Москвы. Конкуренты совсем обнаглели.

В общем, печально! Судя по всему, Стельмах и ему подобные считают, что Воронов утратил былое влияние и его можно топтать. Процесс пошел!

Морев с его махинациями, вся эта история с беглой девчонкой и упрямым Ратовым – только эпизоды. Основные неприятности впереди.

«Нужно рвать с Моревым, пока не поздно, – решил Воронов. – А вот как реагировать на выходку Стельмаха? Сделать вид, что все нормально? Дескать, всякое бывает, договоримся между своими?..»

Воронов продолжал сомневаться и мучиться, когда адъютант доложил, что ему звонят из прокуратуры.

– Добрый день, – раздался в трубке молодой и, как показалось Воронову, довольно наглый голос. – Следователь по особо важным делам Карпов. Вы к нам зайдите завтра к девяти утра. Есть вопросы.

Воронов даже не успел ответить, как в трубке раздались протяжные гудки.

«Этот Карпов не сомневался, что завтра увидит меня в своем кабинете. Раз вызывает, значит, для этого имеются веские основания. А там посмотрим, можно и в камеру угодить...»

В глазах у Воронова потемнело, и он достал из шкафа бутылку дорогого коньяка. Самое время расширить сосуды. Выпив рюмку залпом, закусил шоколадной конфетой. Оценивающим взглядом посмотрел на коньяк и все же убрал его обратно – подальше от соблазна. Щеки раскраснелись. Брови угрожающе полезли вверх. Вот-вот родятся полезные мысли. Не из таких переделок выползали.

– Товарищ генерал, – вновь заглянул в кабинет удивленный адъютант. – Морев приехал.

Решение созрело у Воронова в ту минуту, когда Морев входил в его кабинет. Старый как мир прием должен сработать и на этот раз.

– Не дождался новостей. Ни хороших, ни плохих. Поэтому решил сам приехать, – объяснил Морев свое неожиданное появление.

– Я как раз собирался звонить и просить о встрече, но вы опередили, – с достоинством сообщил Воронов.

– Что с Ратовым? Не удалось его переубедить? – игнорируя дипломатические ухищрения, спросил недовольный Морев.

– Ратов – десятое колесо в телеге. Я и раньше сомневался, стоит ли тратить на него время, а сейчас получил занятную информацию. Раскрывает истинную подоплеку. – Воронов говорил с убежденностью честного, искренне негодующего человека, хотя придумал версию несколько секунд назад.

– А в чем дело? – насторожился Морев.

– Ратов на содержании у Лабинского. Они специально так придумали – подрядить Ратова, чтобы он сопротивлялся предложениям «Ферросплавов». Таким образом, поставить вас в безвыходное положение и заставить присоединиться к позиции Лабинского.

«Что я и сделал», – автоматически подумал Морев.

– А тем временем Лабинский уже договорился с вице-премьером Сазоновым, что после создания корпорации они проведут дополнительную эмиссию акций и растворят долю «Ферросплавов». В этом случае вы теряете свою собственность, – с горестным видом продолжал добивать олигарха Воронов.

– Договорился с Сазоновым? Не верю. Мне Сазонов обещал, что все вопросы будут предварительно согласованы. Я свое согласие на дополнительную эмиссию не давал, – возмутился Морев.

«Сработало. Не веришь! Как бы не так. Ты уже поверил, а сейчас забудешь про Ратова», – с удовлетворением подумал Воронов.

Он хорошо знал психологию крупных дельцов. Если на горизонте появлялась тень конкурента, они теряли привычную рассудочность и были готовы заглотить любую фантазию. А если версии исходили из уст такого авторитетного источника, как Воронов, то слухи и самые смелые предположения неизменно приобретали смысл ценной информации.

Опытный и циничный профессионал, Воронов объяснял это тем, что, нажив огромные состояния далеко не праведными методами, олигархи не доверяли своим бывшим и потенциальным конкурентам и постоянно ожидали всяческих подлостей. Поэтому тревожные сведения ложились на подготовленную почву и вызывали даже облегчение. Нельзя же все время пребывать в напряжении, не получая доказательств, что волнуешься и переживаешь не зря. И как приятно убедится, что подозрения не лишены оснований: «Ага! Вот где меня хотели нагреть! Я так и знал!»

Этими настроениями манипулировали почти все информационные службы крупных корпораций. Когда не удавалось получить достоверные сведения или не хотелось тратить выделенные для их сбора средства, они, не моргнув глазом, списывали все проблемы на происки конкурентов, нередко провоцируя новые корпоративные войны.

Любой конфликт приносил доходы – требовалось все больше информации, и ее стоимость серьезно возрастала. Правда, наученные горьким опытом, олигархи постепенно стали догадываться об этих приемах. Наиболее подозрительные создавали в своих корпорациях дублирующие службы безопасности, которые присматривали друг за другом и перепроверяли поступающую информацию.

Поощрение внутренней конкуренции имело негативные стороны. Вместо того чтобы заниматься изучением внешней среды, «корпоративные разведки» больше интересовались своими соперниками и собственным выживанием, что сказывалось на качестве информации самым пагубным образом.

Воронов старался не злоупотреблять доверием заказчиков, понимая, что подобные приемы наносят вред бизнесу и в конечном итоге подрывают источник его существования. Но в данном случае деваться было некуда. Выбор переместился в узкое пространство между двумя возможными вариантами: или расписаться в собственном провале с Ратовым и его неуловимой возлюбленной, или отвлечь внимание Морева на происки конкурентов. Если реальной информации об этих происках не было, оставалось ее придумать.

– Очень серьезная и важная информация, – сосредоточенно повторил Морев. – И документы имеются? Я имею в виду подтверждающие материалы.

– Нет и не может быть таких документов, – солидно заметил Воронов. – Деликатные договоренности на бумаге не фиксируются. Но информация надежная, я гарантирую.

«Самое занятное, что так скорее всего и будет, – подумал Воронов. – Доказать не могу, но чувствую, что попал в десятку. «Кинут» они Морева, «разденут» его. А если будет сопротивляться, то посадят».

Для этого вывода достаточно было проанализировать расстановку сил в Кремле и в правительстве. Морев не входил ни в один из новых кланов, выпал из узкого круга властителей и особо доверенных предпринимателей, а значит, прогноз Воронова не мог оказаться ложным. Это давало ему возможность «покошмарить» издерганного олигарха.

– Мне нужна максимально полная информация, – вполне ожидаемо заартачился Морев. – Особенно тревожат условия передачи активов в мегакорпорацию. Поработайте в этом направлении.

– А что делать с Ратовым?

– Отпустите пока эту ситуацию.

«Что и требовалось доказать», – вздохнул Воронов.

Однако радоваться было рано.

Следователь по особо важным делам Карпов получил четкие указания. Их глубинный смысл можно было выразить так: «Разобраться с Вороновым». В принципе этого следовало ожидать. На место таких, как Воронов, «прислужников олигархов» приходили новые люди. Они были тесно связаны с государственными корпорациями, каждая из которых становилась ключевым игроком в своей отрасли и диктовала правила игры.

Однако закономерность расправы с Вороновым приобретала некоторую личностную окрашенность и дополнительную пикантность. Карпову удалось выяснить, что последней каплей, переполнившей чашу терпения, послужил разговор между одним из влиятельных заместителей Генерального прокурора и академиком медицины Бровиным. Заслуженный хирург попросил прокурорского генерала, не поднимая шума, помочь своему племяннику Ратову. Скорее всего Бровин опасался, что громкий скандал может помешать успешной карьере Ратова, только что назначенного на высокий пост в Администрации президента.