«Да не в этом дело, – поморщился премьер. – Просто он не уверен в своих силах. Кризис пойдет на спад, и Штаты будут вести себя совершенно иначе. Проходили мы это, и не один раз. А если кризис ударит еще сильнее, их никто слушать не будет. Никто!»

Документ становился все более интересным, хотя некоторые выводы вызывали несогласие и даже раздражали.

«Нужно проверить: а действительно Морева в Кремле поддерживают? За какие заслуги? Или он врет. Плетет интригу. Интересный контингент подбирается для мегакорпорации. Еще не объединились, а уже переругались...» Премьер сделал пометку в календаре, изменив свой график совещаний.

Нужно срочно разобраться в ситуации.

«Полная смена элит: что имеют в виду? – задумался премьер. – Государственный переворот? Для этого нужны деятели, готовые к решительным действиям. Где они возьмут таких людей?

Те, кто писал и докладывал эту записку, драматизируют обстановку или мы дожили до политического кризиса? А может, авторы ведут собственную игру и подталкивают к радикальным мерам против Морева? Только его назвали. А что, другие олигархи – ангелы?»

Премьер специально привел аргумент, который использовали его противники, когда говорили о «деле ЮКОСа»: разве Ходор один оптимизировал налоги, почему только его посадили? Подошли избирательно? Получается, был политический аспект.

«А я и не отрицаю. Да, были и всегда будут политические причины. Причем они главные, поскольку речь идет о реальной власти. А не только о деньгах и неуплате налогов. Вот и сейчас нужно начинать с политики. Недовольных – как грибов в лукошке. Это еще ничего не меняет. Нет, меняет! Ситуация радикализируется. Тот, кто писал эту записку, прав. По крайней мере уловил тенденцию. Нужно присмотреться. Пока есть время. И к людям, и к проектам».

Премьер почувствовал, как возвращаются спокойствие и уверенность. Главное, все систематизировать, а потом перейти к решению конкретных вопросов – по степени их важности.

В свете доложенной информации совершенно иначе выглядел мегапроект. Собирают в один кулак целую отрасль. И одновременно ведут политические игры.

«Нет, друзья, так не пойдет. Будем проводить переговоры с каждой компанией в отдельности. Отладим отношения, тогда можно консолидироваться».

Премьер не любил пересматривать свои оценки, но когда чувствовал, что это необходимо, признавал просчеты. Но тут же переводил негативную энергию, возникающую от этих неприятных признаний, на тех, кто, по его мнению, виновен в допущенном промахе.

«Соратники», хорошо знающие эту особенность, узнавали наступление «момента истины» по взгляду, язвительным замечаниям и пацанской бесшабашности. В эти минуты премьер становился похож на молодого и задиристого парня, затевающего драку, – словно пытался своими репликами «завести» соперника, проверить его «на вшивость».

Сегодня он перекинул волну раздражения от «жулика Морева» на весь проект мегакорпорации. В свете «вновь открывшихся обстоятельств» он разобрал эту идею на детали, дал всему проекту политическое обоснование, а теперь насыщался раздражением и злостью, чтобы нанести решительный удар, внезапный и жесткий.

«Морев, конечно, не одинок! – с возмущением подумал премьер. – Не один такой уродился. Но пример хорош. В семье не без урода. Решил стать участником проекта. Созрел. Очень вовремя! А заодно рассчитывает и руки погреть. Не жарковато будет? Лабинского тоже пора поставить на место. А то мечется между Кремлем и Белым домом. Совсем забегался. Кстати, почему о Рашидове забыли? Он же «катализатор» мегапроекта. Нужно посмотреть, чем человек дышит, откуда такая кипучая активность...»

Первый вице-премьер Шереметьев, «главный по кризису» в правительстве, заслуженно пользовался репутацией современного, эффективного менеджера и любил подкреплять этот образ своим внешним видом и манерой поведения. Широкая голливудская улыбка, снисходительное похлопывание по плечу, быстрая и уверенная походка, молниеносные оценивающие взгляды, стремительность в принятии решений. Именно так должен выглядеть антикризисный управляющий в крупной компании. И тем более в «Корпорации “Россия”».

Он был твердо уверен, что кризис – его стихия, время новых возможностей и перспектив. Правда, к обсуждению этой темы подходил осторожно, старясь не высказываться по ней вовсе, чтобы не будить опасных мыслей и параллелей.

Конечно, он был готов возглавить правительство, но как отнесется к такой возможности премьер? Прямой путь к цели далеко не всегда самый короткий, особенно в коридорах власти.

Более всего на свете Шереметьев не хотел, чтобы премьер заподозрил его в попытках подсидеть, договориться за спиной, затеять сложную интригу. Такое не прощают.

Несмотря на внешнюю бодрость и уверенность, Шереметьев чувствовал, что тучи сгущаются. У него было много друзей, ибо он всегда хотел, чтобы каждый, кто поработал с ним, потом оставался «в обойме». Вот и сейчас друзья вовремя подсказали, что некие «доброхоты» старательно подсовывают премьеру дезинформацию. Дескать, именно он, Шереметьев, распространяет слухи, что главе правительства лучше уйти в отставку и переждать кризис на более спокойной должности, а на свое место выдвинуть первого заместителя и руководителя «антикризисного штаба».

Это не могло не насторожить премьера. Тонкий психолог Шереметьев уже читал в его глазах вопрос: «Ты действительно этого хочешь?» Но завести откровенный разговор и рассеять недоразумения Шереметьев не решался.

«А вдруг меня подозревают? И не усилятся ли подозрения, если я заговорю на эту скользкую тему?»

– Премьер просил срочно подойти, – сообщили из приемной.

Шереметьев нахмурился. Обычно встречи назначались заранее, и он был прекрасно осведомлен о рабочем графике премьера.

– Кто-то еще приглашен?

– Вице-премьер Сазонов.

– Какой вопрос?

– Точно не знаем, но настроение жесткое.

«Этого еще не хватало!» – подумал Шереметьев.

Премьер молча показал вошедшим в кабинет заместителям на столик для доклада. Наклонившись низко над рабочим столом, он заговорил с еле сдерживаемым возмущением.

«Тон и правда жесткий», – заметил Шереметьев. Он был готов ко всему. В любой момент.

Вице-премьер Сазонов надел на лицо обычное в таких ситуациях сонное и слегка отрешенное выражение, наклонил голову набок и старательно записывал.