большая скорость, проскакиваешь людей, не успеваешь даже поговорить с ними. Вот вы, например… Как ваши головоногие?

— Разбежались. Безногие, а удрали. Ничего не вышло.

— Ага! — сказал начальник лова. — Я так и думал. Только не успел вам сказать. Что собираетесь делать?

— Право, не знаю. Может, ещё раз попробовать?

— Бросьте! Видите сейнер? Сегодня он уходит на ночной лов кальмаров. Идёмте с ними. Будете плавать, снимать не торопясь. Только оденьтесь потеплее — в море холодно.

Я стоял на мостике сейнера и смотрел, как рыбаки готовят снасти на кальмаров. Сейнер неторопливо шёл вперёд.

Вдоль бортов висели катушки с ручками. Рыбаки вертели их и наматывали на катушки блестящие капроновые лески. Вместо приманки на лесках висели жёлтые и красные пластмассовые подвески с крючками.

Вдруг у самого борта кто-то выскочил из воды, пронёсся над палубой и шлёпнулся далеко впереди в воду.

— Рыба играет! — сказал я.

— Это не рыба, а кальмар, — поправил меня начальник лова; он стоял рядом. — Они так и на палубу залетают. Бывает, шлёпнулся — и пропал, осох!

Я вспомнил, как исчезли из чана кальмары, и засмеялся. Так вот куда они делись: улетели по воздуху!

— Вы что смеётесь? — удивился начальник.

— Да нет, это я так. Понимаете, хотел поскорее сделать снимки и вернуться. Отпуск у меня вот-вот, а я любитель-рыболов. Щук думал половить. Лето под Москвой тёплое. А здесь оно как?

— Кусочками: холодное, тёплое, опять холодное.

В это время облака над морем разошлись и выглянуло солнце. Вода из серой стала синей. На мостике потеплело.

— Вот и кусочек лета, — сказал начальник. — Успеете вернуться к своим щукам… Вы ночной лов когда-нибудь видели?

— Нет.

— Ахнете.

Сейнер шёл долго. Я спустился в каюту и уснул.

Ночью меня разбудили.

Вышел я из каюты, поднялся по узенькому железному трапу на палубу и действительно ахнул.

На спокойной ночной воде покачивался целый город.

Десятки судов стояли на месте, и у всех между мачтами горели голубым огнём цепочки электрических ламп.

У бортов теснились рыбаки. Они вертели ручки катушек, капроновые лески убегали вниз на глубину и возвращались, таща на крючках пляшущих, щёлкающих хвостами кальмаров.

— Осторожнее, берегите глаза! — крикнул мне начальник лова.

Он тоже стоял около катушки. На жестяном лотке перед ним билось сразу три или четыре животных. Они плевались — выпускали из себя струи воды и тёмной чернильной жидкости.

«Это от неё надо беречь глаза», — понял я.

Я поднял фотоаппарат, включил лампу-вспышку и начал фотографировать.

При ярком голубом свете и люди, и кальмары, и само судно казались ненастоящими, выдуманными. Лица у рыбаков были зелёные, куртки — лиловые, кальмары на палубе — чёрные.

— Что стоишь? — крикнул мне кто-то. — Вон свободная!

Я подошёл к свободной катушке, повернул её ручку, и из воды, трепеща и брызгаясь, показался кальмар.

«Зачем это я? Мне ведь нужны живые, непойманные!»

Я свесился с аппаратом через борт.

Там из чёрной глубины всплывали на свет стаи кальмаров. Они плыли, как рыбы, держа строй, вытянув вперёд щупальца, тараща чёрные пуговичные глаза.

Они, наверное, не видели сейчас ничего, кроме голубого света наверху и пёстрых, блестящих подвесок.

Вытянув щупальца, кальмары плыли прямо на меня.

— Ну вот, а теперь пойдите в море с водолазами. Попросите их достать вам осьминога, а потом снимите его под водой, — сказал мне через несколько дней начальник лова.

И я пошёл на водолазном катере с добытчиками раковин мидий.

Шкипер — старшина катера — объяснил водолазу:

— Мидии мидиями, а если увидишь осьминога, тоже бери. Товарищу из города нужно. Понял?

— Понял.

Мы стояли на якоре около небольшого островка.

На водолаза надели костюм. Он взял в руки верёвочный мешок питомзу — и шагнул за борт на ступеньки железной лесенки.

На плечи водолазу поставили медную голову — шлем. Привинтили. Шлёпнули по макушке. Пошёл!

Водолаз опустил руки, повалился в воду. В том месте, где он исчез, всплыло целое облако пузырей.

Я представил, как водолаз идёт по дну и тащит за собой тяжёлый резиновый шланг и телефонный провод. За водолазом тянулась, как хвост, белая дорожка пузырей. Она тянулась от катера к берегу.

Мне дали телефонную трубку.

В трубке было слышно, как шумит, врывается в шлем воздух, как тяжело дышит водолаз.

— Ушёл! — послышалось наконец в трубке.

— Кто ушёл?

Водолаз не ответил.

Белая дорожка повернула назад.

Когда водолаз вернулся к катеру, ему бросили на дно верёвочку с крючком. За верёвку вытащили питомзу, полную чёрных раковин мидий.

Они были похожи на огромные семечки.

— Почистят, сварят — будут консервы! — сказал шкипер.

Водолаз теперь ходил около самого катера. Пуф! Пуф! — шумело в телефонной трубке.

Вдруг в ней защёлкало, забормотало. Вода за кормой катера закипела, и в облаке пузырей показалась зелёная рубаха водолаза.

На ней шевелилось что-то красное, ногастое.

— Осьминог! — закричал я.

Из каюты выскочили моторист и матрос. Вместе со шкипером они подтащили водолаза к