— Ну, а что ты скажешь о твоем распрекрасном мистере Фоллсе? — поспешно осведомился он.

— О Фрэнке? — переспросила Памела. — А с ним-то что?

— Он сейчас полностью разорен, потому что купил новую галантерейную компанию в прошлом году. — Дейк искоса посмотрел на девушку. — Или, может быть, ты знала это?

Ее лицо исказилось недоуменной гримаской.

— Нет, едва ли он стал бы посвящать меня в эти подробности.

— Ты имеешь в виду, что он не упоминал об этом за обедами в своем клубе, куда тебя так часто возил?

Ее глаза расширились.

— Откуда ты… А, ну конечно. Рэнсом, я полагаю, рассказал тебе?

— Он упоминал об этом. И о том, что Фоллс хочет больше, чем ты согласилась бы ему дать.

— Фрэнк воспринимает мое поведение как вызов, — равнодушно отозвалась Памела. — Он привык получать все, что захочет.

Дейк не сумел скрыть внезапного напряжения в голосе.

— И он хочет тебя?

— Так ему кажется. Но скоро он остынет. Он просто не привык к тому, что кто-нибудь может ему отказать. — Памела пожала плечами. — Терпеть не могу людей его типа. Да и потом, вряд ли я в его вкусе на самом-то деле.

Так вот оно что! Дейк почувствовал, как все внутри него сжимается.

— Скажи мне, — начал он и увидел, как девушка напряглась в ожидании вопроса. — Существует ли в мире хоть один мужчина, кроме Рэнсома, которому ты доверяешь?

Неожиданно она широко улыбнулась.

— Конечно же. Это Красавец. Я доверяю ему даже свою жизнь.

Борясь с вздымающейся волной тепла, которую вызвала в нем ее улыбка, Дейк предупреждающе заметил:

— На твоем месте я постарался бы не привязываться так к этому коню. Если Фоллсу нужны деньги… — Он пожал плечами.

Памела наморщила лоб.

— Что? Ты думаешь, что Красавец…

— Движимое имущество. Как ни глянь. Он ведь тоже застрахован, хотя и на меньшую сумму, чем остальные лошади.

Не успел он закончить фразу, как ему захотелось взять свои слова обратно. Памела смертельно побледнела.

— Нет, нет, только не Красавец. Только не он!

— Сколько Фоллс может получить за лошадей, если попытается их продать?

— Не знаю, думаю, довольно много.

— Так же много, как по страховке в случае их гибели?

С видимой неохотой она покачала головой.

— Но он не способен на это. Только не Фрэнк.

— Почему? Потому что он богат? Потому что обаятелен?

Дейк не понимал, почему так завелся? С какой, собственно, стати его должно заботить мнение Памелы о Фоллсе? Он понял, что Памела не пропустила мимо ушей его тон, потому что, упрямо вздернув подбородок, она в упор посмотрела на него.

— Фоллс очень гордился своим Талисманом. И он не способен причинить вред Красавцу. Я знаю, что не способен!

Девушка сердито прикусила нижнюю губу. Дейку очень хотелось сказать ей, чтобы она перестала кусать губы, перестала терзать свой мягкий нежный рот. Он хотел сказать ей, как восхитительно она выглядит в этом платье и как он мечтает сорвать его с нее… Но он решительно сжал челюсти, чтобы удержать рвущиеся с губ слова и заставить себя хранить молчание.

Усилием воли он продолжал:

— Сейчас он действительно не может причинить вред Красавцу. Потеря двух лошадей сразу навлекла бы на него подозрения, и он достаточно хитер, чтобы не понимать этого. Но между прочим, Талисман Фрэнка, — Дейк не в силах был сдержать сарказм при упоминании этой клички, — был застрахован на целый миллион, так ведь?

Продолжая кусать губы, Памела кивнула.

— Неплохой куш, даже для него.

По телу девушки пробежала дрожь, но она заставила себя успокоиться.

— Не могу поверить, чтобы Фрэнк оказался способен на такую низость. И к тому же он всегда… вел себя так, будто у него денег куры не клюют. Ты уверен, что у него неприятности?

— У меня хорошие помощники. Если они говорят, что Фоллс на мели, значит, так оно и есть. Сейчас они разбираются в том, насколько плохи его дела.

— Может быть, если я спрошу Фрэнка…

Дейк так резко поднялся из кресла, что девушка отшатнулась.

— Нет, не говори ему ничего.

— Но…

— Никаких «но». Если Фоллс ни в чем не замешан, то вы просто потеряете хорошего клиента. А если виновен, то ты можешь угодить в такую переделку, какая тебе и не снилась. Не говори ему ни слова.

— Хорошо, — неожиданно согласилась она, что привело Дейка в замешательство. Фоллс был ее другом и претендовал на большее, а Памеле трудно было представить, что кто-нибудь из ее друзей мог оказаться преступником. Конечно, это в ее стиле — впрямую спросить Фоллса, не убивал ли он своих лошадей ради страховки. В этом отношении девушка была похожа на Рэнсома. Тот не признавал обходных путей, и ему тоже порой недоставало здравого смысла. Впрочем, будь Рэнсом иным, Дейк не воспринимал бы сейчас его проблемы так близко к сердцу.

— Я не шучу, Памела. Ни слова.

— Я же сказала — хорошо.

— Да, вот еще. Думаю, тебе не захочется объяснять ему, почему это ты вдруг заинтересовалась его проблемами. И как ты узнала про них. Так ведь?

Она глубоко вздохнула.

— Дейк, ну я же говорю — хорошо. Я ничего ему не скажу. Почему ты не веришь мне?

Его губы скривились.

— Может быть, потому что ты упряма, как Рэнсом, и не в твоих привычках так быстро уступать.

Памела опустила глаза и принялась пристально рассматривать носки своих босоножек.

— А может, я просто стараюсь извиниться.

— Извиниться?

Она подняла голову и нежно посмотрела на Дейка.

— Если ты говоришь, что был сегодня днем занят делом, то я верю тебе. Кэрол… могла вешаться тебе на шею, независимо от твоего желания. Она такая.

Искренность и прямота девушки потрясли Дейка. Она полностью простила его. Поверила ему, несмотря на то что своими глазами видела его в обнимку с Кэрол, несмотря на все беды, которые причинили ей мужчины. Просто невероятно!

И это испугало Дейка. Ведь он не лгал ей, когда предупреждал, что за его яркой внешностью не кроется ничего хорошего. И он действительно хотел, чтобы она поверила в это. Он не имел в виду женщин, подобных Кэрол, появляющихся в его жизни ненадолго и так же легко исчезающих. Он имел в виду самого себя. Когда-то он потерял себя. С тех пор, когда смотрел в зеркало, собственное отражение казалось ему лицом незнакомца, и этот незнакомец ему не особенно-то нравился.

Но Памела Малкольм доверилась ему. Внезапно у Дейка появилось такое чувство, будто он катится под откос и никак не может остановиться, не может овладеть собой — катится к какому-то неотвратимому концу. С трудом ему удалось прогнать наваждение прочь.

— Не чересчур ли ты поспешна в своих выводах? — спросил он совершенно спокойно. — Почему ты