* * * Нагнувшись над краем пролома, Батур трижды выстрелил в коридор технического этажа, и появившиеся там варханы отскочили. Один упал. Он успел распрямить и кое-как залатать стойку, хотя серьезной нагрузки шасси не выдержит. Теперь великан делил свое внимание между теми, кто пытался приблизиться к самолету от ангаров, и варханами внизу, которые могли перерезать веревки. Пулемет гранча стрелял с короткими паузами. Ствол его мог поворачиваться на незначительный угол, но, с учетом расстояния до ангаров, этого хватало, чтобы накрыть большой сектор. Пули варханов давно разбили фонарь, изрешетили носовую часть, но судя по тому, что пулемет работал, Зента была цела. Батур перезарядил скорч, встал на одно колено на самом краю пролома, целясь в коридор, и краем глаза уловил движение на самолете. Поднял голову и увидел, что по крылу – тому самому, со сломанным шасси – бежит вархан. Великан бросился вокруг пролома, на ходу выстрелил, но противник исчез за фюзеляжем. Вскочив на другое крыло, Батур заметил спину вархана, склонившегося над фонарем. Пулемет смолк. Выстрелом в голову Батур сбил противника на бетон. Когда пулемет стих, больше десятка варханов врассыпную побежали от ангаров к гранчу. Сквозь дыру он сунулся в кабину. Зента полулежала, запрокинув голову, вся в крови, и дрожащей рукой тянулась к гашетке. Пальцы коснулись ее, и пулемет снова начал стрелять. Нападающие попадали, некоторые остались лежать неподвижно, остальные поползли вперед. Если один из них подобрался слева, то и другие могут. Батур выпрямился – и вовремя: с той стороны бежали трое. Он выстрелил, потом бросил гранату далеко через взлетно-посадочные полосы. Пулемет опять затих. Зента, с трудом повернув голову, прохрипела: 'Патронов нет, а их еще мно…' – и умолкла на полуслове. Глаза ее остекленели. Великан спрыгнул в кабину, между сидениями протиснулся в заднюю часть и распахнул длинный ящик. Вытащил из него пулемет с четырьмя стволами, подхватил коробку, полную снаряженных патронных лент, и распрямился с оружием на плече. На земле подобный агрегат назвали бы 'гатлингом', а у терианцев его именовали 'барлаг' – 'многоствол'. Еще несколько варханов показались слева, они бежали по самому краю площади. От ангаров к гранчу приближалась целая толпа. * * * Выставив оружие, Леша метнулся вперед. Стволом он врезал по лбу молодого мужчину в грязных штанах и фартуке, который замахивался топориком с короткой рукоятью. Терианец опрокинулся, второй – в такой же одежде, но старше, седой и обрюзгший – попятился и вдруг упал на колени. Зашамкал на лингвейке, сильно шепелявя, тряся головой. Лицо его было диким от ужаса. Молодой начал вставать, Леша ногой оттолкнул от него топорик, шагнув вбок, поднял его и сунул за поясной ремень сзади. Огляделся. Здесь было много всего, но ничего похожего на фильтр, как его описывал Омний. Снаружи непрерывно стреляли. Сквозь раскрытую дверь доносился топот ног, лязг затворов и стук падающих на пол гильз. – Ринчи? – спросил Леша.
Молодой приподнялся, оскалившись. Полковник снова сбил его с ног, заставил встать на колени. Приставил ствол к переносице второго работника.
– Ринчи?!
– Им… имбагор. – Пожилой неуверенно протянул руку влево, и тогда молодой наотмашь ударил его тыльной стороной кулака по лицу.
– Слангач! – крикнул молодой терианец.
Леша едва не выстрелил. Ругнувшись, прикладом врезал парню в висок, и когда тот упал, кинул такой яростный взгляд на второго, что тот, тихо взвизгнув от ужаса, показал под стол.
Там стоял сейф с рукояткой и кругом выпуклых цифр на дверце. – Открывай!
Леша сделал выразительный жест. Пожилой на четвереньках подобрался к железному ящику под столом, защелкал замком.
Снаружи, будто медведь, которого травят гончие, взревел Багрянец. – Быстрей! – крикнул Леша.
Дверца распахнулась. Внутри стояли два прибора из материала, напоминающего мутно-прозрачное толстое стекло, в форме песочных часов, высотой с полметра. Внутри клубилась зеленая субстанция, в ней посверкивали искры.
Молодой зашевелился, полковник ударил его носком ботинка по голове, потом обрушил приклад на затылок второго. Когда тот повалился лицом на сейф, оттолкнул тело в сторону и вытащил из сейфа один фильтр. Тот оказался тяжел, Леша сразу поставил его на стол.
– Товарищ полковник! – заорал Павел снаружи. – Быстрее!
Стрельба еще усилилась, если такое вообще было возможно. Леша бросился к двери, но тут в склад ввалился Багрянец. Рожа у него была перекошена, нос разбит, над ухом ото лба к затылку шел разрез, короткие волосы слиплись от крови.
– Закрывай! – выдохнул Павел, за которым в комнату влетел Гумача.
Леша шагнул между ними к двери, захлопнул ее и навалился на восьмиугольное запорное колесо. Внутри двери лязгнуло.
– Трое добежали! – прохрипел Павел, вращая глазами. – Я одного… вниз скинул… Другого ножом, а третий меня… Но Гумача его…
В дверь ударили, и она дрогнула. – Рюкзак! – приказал Леша.
– Там толпа валит! Какие-то офицеры появились, слева и справа, один худой, другой толстый, в кителях с полосками, командуют…
– Рюкзак!
– И там, и там, лезут, гады, прямо на…
Леша закатил Багрянцу оплеуху. Тот покачнулся и, отступив, замолчал. Изумленно глянув на полковника, поднял руку, словно хотел дать сдачи, потом громко выдохнул и сорвал рюкзак со спины.
