Когда гранч, пролетев над пирамидой и развернувшись, зашел на посадку, Леша мысленно повторил все, рассказанное Омнием про Центаврос. Он хотел представить общую картину, создать в голове динамический образ здания и того, что надо сделать внутри, будущих перемещений по ярусам и комнатам. Он всегда поступал так перед серьезными акциями – это была одна из причин, по которой удавались военные операции Алексея Григорьевича Санникова, награжденного двумя Орденами Красной Звезды и медалью 'За Отвагу' государством, давно исчезнувшим с политической карты мира. Вот она, треугольная площадь, разделенная пополам светлыми взлетными полосами. Продолжением их служат выступающие далеко за угол Центавроса настилы. Перед ними, сбоку от посадочных полос, зияет дыра на месте обрушившегося каменного купола, а с другой стороны, в основании площади, виден второй купол, целый. Слева от полос самолетные ангары, справа – вспомогательные постройки, между ними торчит в небо решетчатая вышка с прожекторами. Натягивая перчатки, Леша окинул взглядом кабину. В соседнем кресле Багрянец прижимал к груди скорч, впереди застыли Гумача и толстяк Викс, за ними – Батур вцепился в штурвал, справа от него Зента положила руку на гашетку пулемета, длинный ствол которого торчал над фонарем. Леша напряженно смотрел вперед, на треугольное каменное поле с жестяными коробочками ангаров и шпилем осветительной вышки. Оно быстро приближалось, росло. Омний говорил: стены Центавроса толстые, в них – коридоры, казармы, склады, комнаты различных служб, есть даже тиры и небольшие залы для тренировок. В основании пирамиды находится главный плац, в центре его три башни, соединенные арками, всё это образует алтарь – 'Эгалит' на языке варханов. На алтаре и стоит Сиб. Перекрытий, идущих по всей ширине здания, всего два: нижняя плита, несущая на себе Эгалит с плацем, и второе, установленное в нескольких метрах под треугольной площадью, куда сейчас опускался гранч. Это верхнее перекрытие служило полом, а площадь – потолком для технического этажа, где стояла часть силового оборудования и хранились наиболее крупные запчасти самолетов. Если бы где-то там находился фильтр, все существенно упростилось бы. Но деталь лежала совсем в другом месте – в складе на уровне верхней галереи, разделяющей второй и третий ярусы Центавроса. Шасси ударились о бетон, и левое, заново смонтированное в горной пещере, громко хрустнуло – звук был слышен даже в кабине. Замелькали постройки, из которых выскакивали варханы. Леша представил, какая сумятица царит в ангарах и верхних мастерских: они-то многих бомбили в трех мирах, но им и в голову не приходило, что кто-то сможет сбросить бомбы на их Жилище Богов. – Потому что никакие вы не боги, – сказал он, привычно ухватившись за подлокотники.
– Что, товарищ полковник? – спросил Багрянец.
Самолет стал быстро тормозить, и страховочный ремень вдавился в грудь. Снова пронзительно заскрипело шасси. Машина прокатила мимо вышки с прожекторами. Пробитый взрывом каменный купол был впереди слева, возле края площади, неподалеку от места, где начинались настилы.
Снова хруст – и машину начало разворачивать. Багрянец заорал, вскрикнула Зента, запыхтел Викс. Мир за фонарем провернулся, и гранч встал, накренившись. Он оказался на самом краю полосы, хвостом к настилам, правое крыло обратилось к пролому на месте купола, а нос – в сторону ангаров. – Гумача, Викс, Павел, на выход! – крикнул Леша. – Батур, ты тоже!
Распахнув люк, он шагнул на крыло. – Но как мы взлетим? – спросил сунувшийся следом Багрянец.
Леша спрыгнул и присел. Шасси не сломалось до конца, но согнулось, вырвав один крепежный винт из нижней плоскости крыла. Металл стойки покорежился и треснул в месте сгиба.
– Батур, ко мне!
Викс с большим молотком в руках, Гумача и Багрянец были уже рядом, и когда следом соскочил Батур, Леша показал на стойку:
– Чинить! Ремонт!
Великан, что-то ответив, кивнул. – Инструменты – и чинить! – повторил Леша. – Зента, огонь! Остальные за мной!
Батур поспешил назад в кабину. Застучал пулемет гранча – терианка стреляла по варханам, приближающимся от ангаров.
Леша бросился к остаткам купола. И увидел: повезло, не придется использовать динамит. Взрывы бомб сломали не только крышу технического этажа, но и пол – под ногами были два пролома, и за нижним открывалось огромное пространство, озаренное зеленым светом.
Гумача достал тяжелые, хорошо заостренные железные костыли, приставил конец одного к щели между камнями. Викс замахнулся молотом.
– Павел, подтяни ремни, запутаются! – приказал Леша.
Самолет заслонял от них большую часть площади. Работал пулемет Зенты, под крылом присевший на корточки Батур пытался распрямить стойку шасси. Вскоре восемь костылей были крепко вбиты в кладку, на них закрепили блоки с лебедками. Четыре веревки полетели вниз. Леша снова встал на краю пролома, спиной к нему, подхватил веревку и продел в устройство для скольжения, прижатое ремнями к диафрагме. Одной рукой сжал два торчащих из механизма коротких рычага, другой расстегнул клапан револьверной кобуры на бедре.
– Готовы?
Багрянец, потом Гумача, стянувший свои длинные волосы в хвост, и тяжело пыхтящий после работы с молотком Викс кивнули. Толстяк сорвал с перевязи гранату, взвел ее, провернув железные полусферы, и швырнул в пролом так, чтобы она попала в один из коридоров технического этажа. За первой последовали еще три. Теперь у Викса их осталось шесть. Он тоже встал спиной к пролому, взявшись за свой блок правой рукой, левой поднял обрез. Отгремели взрывы гранат – теперь вряд ли кто-то целый и невредимый мог остаться возле нижнего пролома.
Леша оттолкнулся и заскользил вниз. Часть внутренних перегородок вокруг дыры обрушилась, открыв помещения со стеллажами, тюками, коробками и ящиками. Между двумя рядами комнат в глубину этажа уходил коридор, ближний конец которого тоже обвалился. Вдалеке по коридору бежали двое с оружием. Распахнулась чудом уцелевшая дверь над самым проломом, из нее выглянул вархан с двумя красными полосками на плече и разрядником в руках. Вскинул оружие, но Леша выстрелил первый – и офицер сполз по стене. Четыре веревки свешивались далеко вниз, Леша скользил по одной, по другой его нагонял Багрянец,
