— Рон, бей сейчас же! — проорал Гарри; он чувствовал, как медальон дрожит в его руках, и боялся того, что надвигалось. Рон поднял меч еще выше, и когда он это сделал, глаза Риддла засверкали алым.

Из окошек медальона, прямо из глаз выплыли, словно два гротескных пузыря, странно искаженные головы Гарри и Гермионы.

Рон закричал от потрясения и попятился, когда фигуры вырвались из медальона, сперва груди, затем талии, наконец ноги, и вот они стояли в медальоне друг рядом с другом, словно деревья с общим корнем, покачиваясь над Роном и настоящим Гарри, который убрал пальцы от медальона, ибо тот внезапно раскалился добела.

— Рон! — прокричал он, но теперь Риддл-Гарри говорил голосом Волдеморта, и Рон, загипнотизированный, смотрел не отрываясь в его лицо.

— Зачем ты вернулся? Нам было лучше без тебя, мы были счастливее без тебя, рады твоему отсутствию… мы смеялись над твоей глупостью, над твоей трусостью, над твоим предательством…

— Предательством! — повторил Риддл-Гермиона; она была более красивой и вместе с тем более страшной, чем настоящая Гермиона; она покачивалась, злорадно хихикая, перед Роном, который был в ужасе, но не мог отвести глаз; меч бесцельно болтался где-то сбоку. — Кто мог посмотреть на тебя, кто вообще когда-либо смотрел на тебя рядом с Гарри Поттером? Что ты когда-либо сделал, по сравнению с Избранным? Что ты рядом с Мальчиком, Который Выжил?

— Рон, бей его! БЕЙ!!! — орал Гарри, но Рон не шевелился: его глаза были широко распахнуты, и Риддл-Гарри и Риддл-Гермиона отражались в них, их волосы извивались, как языки пламени, их глаза сияли красным, их голоса поднялись и звучали злобным дуэтом.

— Твоя мать признала, — глумливо произнес Риддл-Гарри, в то время как Риддл-Гермиона издевательски усмехнулась, — что она предпочла бы меня в качестве сына, с удовольствием бы поменялась…

— И кто бы не предпочел его, какая женщина взяла бы тебя? Ты ничто, ничто, ничто для него, — тихо пропел Риддл-Гермиона и вытянулся, словно змея, и обвился вокруг Риддла-Гарри, заключив его в объятие; их губы встретились.

На земле перед ними лицо Рона наполнилось болью; он вновь поднял меч дрожащими руками.

— Давай, Рон! — закричал Гарри.

Рон глянул на него, и Гарри показалось, что он увидел алый взблеск в его глазах.

— Рон?..

Меч сверкнул и рухнул; Гарри бросился в сторону; раздался лязг металла и долгий, протяжный стон. Гарри крутанулся на месте и поскользнулся на снегу, держа волшебную палочку наготове, чтобы защищаться — но сражаться было не с чем.

Монструозные версии его самого и Гермионы исчезли; остался один только Рон, он стоял на месте, слабо сжимая в руке меч и глядя на разбитые останки медальона на плоском камне.

Гарри медленно направился обратно к нему, с трудом представляя себе, что ему говорить и что делать. Рон тяжело дышал. Ни следа красного не осталось в его глазах, лишь нормальная голубизна; а еще в них стояли слезы.

Гарри нагнулся, сделав вид, что он этого не видел, и подобрал разбитый Хоркрукс. Рон расколол стекло в обоих окошках. Глаза Риддла пропали, и покрытая пятнами шелковая выстилка медальона слабо дымилась. Тварь, которая жила в Хоркруксе, исчезла; истязание Рона было последним, что она успела сделать.

Меч звякнул, когда Рон выронил его. Он опустился на колени, сжав голову руками. Его трясло, но, как Гарри осознал, не от холода. Гарри засунул разбитый медальон себе в карман, опустился на колени рядом с Роном и осторожно положил руку ему на плечо. Рон не сбросил ее, и Гарри решил, что это хороший признак.

— Когда ты ушел, — тихим голосом проговорил он, благодарный за то, что не видит лица Рона, — она плакала неделю. Может, и дольше, просто она не хотела, чтобы я видел. Было много ночей, когда мы даже не разговаривали друг с другом. Когда ты ушел…

Он не смог договорить. Лишь теперь, когда Рон снова был здесь, Гарри полностью осознал, чего им стоило его отсутствие.

— Она мне как сестра, — продолжил он. — Я люблю ее как сестру, и я думаю, она то же самое чувствует ко мне. Это всегда так было. Я думал, ты знаешь.

Рон не ответил, но отвернул лицо от Гарри и громко вытер нос рукавом. Гарри поднялся на ноги и прошел туда, где в нескольких ярдах от камня лежал огромный рюкзак Рона, брошенный наземь, когда Рон побежал к озерцу, чтобы вытащить Гарри из воды. Гарри закинул его себе за спину и пошел обратно к Рону; тот при виде приближающегося Гарри поднялся на ноги, с покрасневшими глазами, но в остальном вполне успокоившийся.

— Прости меня, — невнятно сказал он. — Прости меня, что я ушел. Я знаю, что я был… был…

Он посмотрел в темноту, словно надеясь, что какое-нибудь достаточно плохое слово свалится на него и заявит, что это он и есть.

— Ну сегодня ты это типа как искупил, — ответил Гарри. — Достал меч. Прикончил Хоркрукс. Спас мне жизнь.

— Ты говоришь так, что можно подумать, я был намного круче, чем на самом деле, — промямлил Рон.

— Такие вещи всегда звучат круче, чем они есть на самом деле, — произнес Гарри. — Я уж сколько лет пытаюсь тебе это объяснить.

Затем они одновременно шагнули вперед и обнялись; Гарри прижал руками по-прежнему влажную спину куртки Рона.

— А теперь, — заявил Гарри, когда они отпустили друг друга, — все, что нам осталось сделать — это снова найти палатку.

Но это оказалось совсем нетрудно. Хотя прогулка с оленухой через темный лес казалась долгой, с Роном поблизости обратный путь занял удивительно мало времени. Гарри с нетерпением ждал того момента, когда он разбудит Гермиону, и в палатку он вошел в невероятном возбуждении; Рон чуть помешкал позади него.

После озера и леса здесь было потрясающе тепло; голубое пламя по-прежнему плясало в чаше на полу, оставаясь единственным источником света. Гермиона спала, свернувшись калачиком под одеялом, и не пошевелилась, пока Гарри не произнес ее имя несколько раз.

— Гермиона!

Она шевельнулась, затем быстро села, откинув волосы с лица.

— Что-то случилось? Гарри? Ты в порядке?

— В порядке, все отлично. Более чем отлично. Я в норме. Здесь с нами еще кое-кто.

— Что ты имеешь в виду? Кто?..

Она увидела Рона, который стоял рядом с Гарри, держа меч и капая на потертый ковер. Гарри попятился в самый темный угол, скинул ронов рюкзак и попытался слиться с брезентовой стенкой.

Гермиона сползла со своей койки и медленно, точно сомнамбула, пошла к Рону, не отводя глаз от его бледного лица. Она остановилась прямо перед ним, ее рот был слегка приоткрыт, глаза широко распахнуты. Рон кинул слабую, полную надежды улыбку и приподнял руки.

Гермиона метнулась вперед и начала колотить каждый дюйм его тела, до которого только могла дотянуться.

— Ай — ой — ацтань! Какого?.. Гермиона — АЙ!

— Ты — редкая — жопа — Рональд — Уизли!

Каждое слово она сопровождала ударом; Рон попятился, закрывая голову от наседающей Гермионы.

— Ты — приполз — сюда — обратно — через — столько — недель — ох, где моя палочка?

Судя по ее виду, она была готова вырвать ее у Гарри из рук, и он среагировал инстинктивно.