— Ты смеешь мне возражать? — проревел Гарри. — Может, ты хочешь, чтобы я и твое генеалогическое древо отдал на проверку, как Дирка Кресуэлла?

— Прости! — лысоватый волшебник, охнув, попятился. — Я ничего такого не хотел сказать, Альберт, но я думал… я думал, они здесь для допроса и…

— Их кровь чиста, — заявил Гарри, и его глубокий голос внушительно прогремел по всему залу. — Чище, чем у многих из вас, осмелюсь заявить. Уходите отсюда! — прикрикнул он на муглерожденных; те поспешили к каминам и начали попарно исчезать. Волшебники Министерства отступили назад, некоторые выглядели сконфуженными, другие — напуганными и недовольными. И тут…

— Мэри!

Миссис Каттермоул оглянулась через плечо. Настоящий Редж Каттермоул, бледный и изнуренный, но по крайней мере переставший блевать, выскочил из лифта.

— Р… Редж?

Она перевела взгляд со своего мужа на Рона, тот громко выругался.

Лысоватый волшебник таращил глаза, с глупым видом переводя взгляд с одного Реджа Каттермоула на другого.

— Закрыть выходы! ЗАКРЫТЬ!

Йексли вырвался из другого лифта и уже бежал в направлении группы людей у каминов, в которых уже исчезли все муглерожденные, за исключением миссис Каттермоул. Увидев, что лысоватый волшебник поднимает свою волшебную палочку, Гарри огрел его своим огромным кулаком, отправив в кратковременный полет по воздуху.

— Он помогал муглерожденным сбежать, Йексли! — прокричал Гарри.

Коллеги лысоватого волшебника подняли крик; Рон воспользовался моментом, схватил миссис Каттермоул, втолкнул ее во все еще открытый камин, и они исчезли. Сбитый с толку, Йексли переводил взгляд с Гарри на ударенного им волшебника. Настоящий Редж Каттермоул тем временем закричал:

— Моя жена! Кто это был с моей женой? Что вообще происходит?

Гарри увидел, как голова Йексли поворачивается, увидел, как на жестоком лице отражается осознание истины.

— Давай! — проорал Гарри Гермионе; он схватил ее за руку, и они вдвоем прыгнули в камин, пропустив над головами проклятье, пущенное Йексли.

Несколько секунд они вращались, после чего пробкой вылетели из унитаза в кабинку. Гарри распахнул дверь; Рон стоял рядом с рукомойниками, все еще борясь с миссис Каттермоул.

— Редж, я не понимаю…

— Отпусти, я не твой муж, ты должна идти домой!

В кабинке у них за спиной послышался шум. Гарри оглянулся и увидел только что появившегося там Йексли.

— УХОДИМ! — заорал Гарри. Он ухватил Гермиону за кисть руки, а Рона за предплечье, и крутанулся на месте.

Тьма обволокла их вместе с ощущением сжимающих тело обручей, но что-то было не так… рука Гермионы, похоже, выскальзывала из его руки…

Он начал уже думать, задохнется он или все-таки нет, он не мог дышать, не мог видеть, единственными реальными предметами в целом мире оставались лишь рука Рона и пальцы Гермионы, постепенно выскальзывающие из его пальцев…

И тут он увидел дверь дома двенадцать по площади Гримо с молоточком в форме змеи, но, прежде чем он смог перевести дыхание, раздался вскрик и мелькнула фиолетовая вспышка; рука Гермионы внезапно вцепилась в гаррину, словно тиски, и все опять провалилось во тьму.

Открыв глаза, Гарри был мгновенно ослеплен зеленым и золотым светом; у него не было ни малейшего понятия, что произошло; единственное, что он знал — что лежит он, судя по всему, на листьях и ветках. Пытаясь впустить воздух в по-прежнему словно расплющенные легкие, Гарри мигнул и понял, что ослепительное сияние было солнечным светом, льющимся сквозь полог листвы высоко над головой. Затем у самого его лица дернулся какой-то предмет. Гарри поднялся на четвереньки, ожидая обнаружить какую- нибудь маленькую энергичную зверушку, и осознал, что предмет был ногой Рона. Оглянувшись, Гарри понял, что они и Гермиона лежат в лесу и, судя по всему, одни.

Первой мыслью Гарри был Запретный лес, и какое-то мгновение, хотя он и знал, как глупо и опасно для них было бы появляться на территории Хогвартса, его сердце учащенно билось от мысли пробраться сквозь деревья в хижину Хагрида. В следующее мгновение Рон слабо застонал, и Гарри, пока полз к нему, осознал, что это был не Запретный лес: деревья выглядели моложе и росли реже, да и земля под ними была не так сильно завалена листвой и сучьями.

Возле головы Рона Гарри встретил Гермиону, также ползущую на четвереньках. В тот момент, когда Гарри взглянул на Рона, все прочие заботы вылетели у него из головы — весь левый бок Рона был залит кровью, и обескровленное посеревшее лицо четко выделялось на усыпанной листвой земле. Многосущное зелье прекращало свое действие, и Рон напоминал нечто среднее между Каттермоулом и самим собой: его волосы на глазах рыжели, в то время как лицо теряло остатки естественного цвета.

— Что с ним случилось?

— Щепление,[63] — проговорила Гермиона, уже возясь с роновым рукавом, там, где крови было больше всего.

Потрясенный произошедшим, Гарри наблюдал, как она разорвала рубашку Рона. Он всегда воспринимал Щепление как нечто комическое, но это… его внутренности сжались, когда Гермиона обнажила плечо Рона, где недоставало большого куска плоти, отрезанного словно ножом.

— Гарри, скорее, в моей сумочке, там есть пузырек с надписью «Настойка ясенца»…

— В сумочке… ага…

Гарри поспешил к месту приземления Гермионы, схватил ее маленькую вышитую бисером сумочку и погрузил в нее руку. Тотчас ему начал попадаться один предмет за другим: он нащупывал кожаные корешки книг, мохнатые рукава свитеров, каблуки ботинок…

— Скорее!

Он схватил с земли свою волшебную палочку и нацелил ее в глубины сумочки.

— Accio ясенец!

Маленький коричневый пузырек выскочил из сумочки; Гарри поймал его и поспешил обратно к Гермионе и Рону, который лежал, полузакрыв глаза, так что лишь белки были видны из-под век.

— Он без сознания, — произнесла Гермиона, также довольно бледная; она уже не была похожа на Мафальду, хотя волосы в некоторых местах по-прежнему оставались седыми. — Открой ее, пожалуйста, у меня руки дрожат.

Гарри выкрутил пробку из пузырька, Гермиона забрала его и вылила три капли зелья на кровоточащую рану. Оттуда вырвалось облако зеленоватого дыма; когда оно рассеялось, Гарри увидел, что кровотечение прекратилось. Рана теперь выглядела так, словно ей уже несколько дней; новая кожа нарастала там, где только что была открытая плоть.

— Ух ты, — только и смог выговорить Гарри.

— Это единственное, что я могу сделать наверняка, — дрожащим голосом сказала Гермиона. — Есть заклинания, которые вылечили бы его полностью, но я не рискну их применять, я могу сделать что-то не так, и тогда все станет еще хуже… он уже потерял столько крови…

— Как с ним это произошло? В смысле, — Гарри покачал головой, стараясь прояснить ее, понять, что только что случилось, — почему мы здесь? Я думал, мы возвращаемся на площадь Гримо?

Гермиона глубоко вдохнула. Казалось, она сейчас расплачется.

— Гарри, я не думаю, что мы теперь сможем туда вернуться.

— В каком?..