жалобный человеческий вскрик.

— Это — слишком — опасно! — вопил Рон, но Гарри уже развернулся в воздухе. Его очки давали ему некоторую незначительную защиту от дыма, и он начал обшаривать взглядом огненную бурю в поисках чего-то живого, руки или лица, еще не обугленного, как деревяшка…

И он их увидел: Малфой, обхватив руками бесчувственного Гойла, примостился на хрупкой башне обуглившихся столов, и Гарри спикировал. Малфой увидел его приближение и поднял одну руку, но едва Гарри схватил ее, он понял, что ничего не выйдет: Гойл был слишком тяжел, а покрытая потом рука Малфоя тут же выскользнула из гарриной…

— ЕСЛИ МЫ ИЗ-ЗА НИХ УМРЕМ, Я ТЕБЯ УБЬЮ, ГАРРИ!!! — раздался вопль Рона, и в тот момент, когда огромная пламенеющая химера бросилась на них, он и Гермиона втянули Гойла на свою метлу и снова взлетели, крутясь в воздухе; Малфой взобрался на метлу позади Гарри.

— Дверь, давай к двери, к двери! — орал Малфой в гаррино ухо, и Гарри ускорился, летя вслед за Роном, Гермионой и Гойлом сквозь клубы черного дыма, едва способный дышать. Повсюду взмывали в воздух последние немногочисленные предметы, еще не пожранные пламенем, радостно подбрасываемые созданиями пр?клятого огня: кубки и щит, блестящее ожерелье и старая выцветшая тиара…

— Что ты делаешь, что ты делаешь? Дверь там! — закричал Малфой, но Гарри развернулся на сто восемьдесят градусов и спикировал. Диадема, казалось, падала, как в замедленной съемке, вращаясь и сверкая, приближаясь к жадно разинутой пасти огненной змеи, и тут он поймал ее, поймал к себе на запястье…

Гарри снова резко свернул, когда змея бросилась на него, затем взмыл в воздух и полетел прямо туда, где, он надеялся изо всех сил, была открытая дверь. Рон, Гермиона и Гойл пропали из виду, Малфой кричал и сжимал Гарри настолько сильно, что причинял боль. Затем Гарри сквозь дым увидел прямоугольное пятно на стене и направил туда свою метлу. Несколько мгновений спустя свежий воздух наполнил его легкие, и метла врезалась в противоположную стену коридора.

Малфой свалился с метлы и лежал лицом вниз, кашляя, задыхаясь и хрипя. Гарри перекатился и сел. Дверь Насущной Комнаты исчезла; Рон и Гермиона, тяжело дыша, сидели на полу рядом с по-прежнему бессознательным Гойлом.

— К-крэбб, — прокашлял Малфой, как только снова смог говорить. — К-крэбб…

— Он мертв, — хрипло сказал Рон.

Повисла тишина, прерываемая лишь пыхтением и кашлем. Затем несколько громовых ударов сотрясли замок, и мимо них промчалась длинная кавалькада прозрачных фигур на конях; их головы находились у них в руках и яростно кричали. Когда Охота Обезглавленных унеслась прочь, Гарри с трудом поднялся на ноги и огляделся: повсюду продолжалась битва. До него доносились еще крики, помимо издаваемых удаляющимися призраками. Паника вновь вспыхнула в нем.

— Где Джинни? — резко спросил он. — Она была здесь. Она должна была вернуться в Насущную Комнату.

— Черт, ты думаешь, она еще работает после такого пожара? — спросил Рон, но, тем не менее, тоже поднялся на ноги, потирая грудь и осматриваясь. — Может, нам разделиться и поискать?..

— Нет, — покачала головой Гермиона, вновь поднимаясь на ноги. Малфой и Гойл по-прежнему беспомощно лежали на полу коридора, оба без волшебных палочек. — Надо держаться вместе. Предлагаю пойти… Гарри, что у тебя на руке?

— Что? А, да…

Он снял диадему с запястья и поднял ее к глазам. Она по-прежнему была горячая и черная от сажи, но когда он присмотрелся к ней вблизи, он смог разобрать крохотные слова, выгравированные на ней: Ум без меры — ценность кавалера.

Похожая на кровь субстанция, темная и смолоподобная, вытекала из диадемы. Неожиданно Гарри ощутил, как диадема отчаянно завибрировала и распалась в его руках, и в этот момент ему показалось, что он услышал очень тихий, отдаленный крик боли, донесшийся не из парка или из замка, но из штуковины, только что развалившейся под его пальцами.

— Это, значит, был Демонический огонь! — ахнула Гермиона, не сводя глаз с обломков.

— Что?

— Демонический огонь — пр?клятый огонь — это одна из субстанций, которые могут уничтожать Хоркруксы, но я никогда, никогда не осмелилась бы его применить, он такой опасный. Откуда Крэбб научился его?..

— Наверняка узнал у Кэрроу, — мрачно ответил Гарри.

— Жаль, что он прослушал, когда они упоминали, как его останавливать, правда, — сказал Рон; его волосы, как и гермионины, были обожжены, а лицо почернело от сажи. — Если б он не пытался нас всех убить, мне было бы жаль, что он мертв.

— Но неужели вы не понимаете? — прошептала Гермиона. — Это значит, если мы всего лишь достанем змею…

Но она прервалась — коридор внезапно наполнили крики, вопли и безошибочно узнаваемые звуки магических дуэлей. Гарри оглянулся, и его сердце упало: Упивающиеся Смертью прорвались в Хогвартс. Фред и Перси как раз, пятясь, вышли из-за угла, сражаясь с людьми в капюшонах и масках.

Гарри, Рон и Гермиона кинулись на помощь: лучи света летели во всех направлениях, и человек, дерущийся с Перси, слишком быстро попятился; его капюшон свалился, и они увидели высокий лоб и серебряные пряди волос…

— Здравствуйте, министр! — прокричал Перси, посылая сглаз точно в Тикнесса (тот уронил палочку и вцепился в мантию у себя на груди, явно испытывая жуткое неудобство). — Я вам уже говорил, что увольняюсь?

— Да ты шутишь, Перс! — крикнул Фред, и противостоящий ему Упивающийся Смертью рухнул под тяжестью трех независимых оглушающих заклятий. Тикнесс свалился на пол, из его тела повсюду вырастали крошечные иглы: он словно превращался в некую разновидность морского ежа. Фред радостно смотрел на Перси.

— Ты правда пошутил, Перс… по-моему, я последний раз слышал, как ты шутишь, когда тебе было…

Воздух вокруг взорвался. Они стояли все вместе: Гарри, Рон, Гермиона, Фред и Перси, а также два Упивающихся Смертью у их ног, один оглушенный, второй Трансфигурированный; и в эту долю секунды, когда опасность, казалось, на время отступила, мир раскололся. Гарри почувствовал, как он куда-то летит, и все, что он мог сделать — это изо всех сил держаться за тонкую деревянную палочку, которая была его единственным оружием; он услышал крики и вопли своих спутников безо всякой надежды узнать, что с ними стало…

И тут мир сформировался вновь, мир боли и полутьмы. Гарри был наполовину погребен в заполнивших коридор обломках. Коридор подвергся ужасающей атаке: холодный воздух дал ему понять, что часть стены замка рухнула; а ощутив что-то горячее и липкое на щеке, он понял, что обливается кровью. Затем он услышал страшный крик, вцепившийся в его внутренности, крик, выражающий такую муку, которую не могло причинить ни проклятье, ни огонь. Он встал, пошатываясь, более напуганный, чем он был за весь сегодняшний день, более напуганный, возможно, чем он был за всю свою жизнь…

И Гермиона пыталась подняться на ноги, выгребаясь из кучи обломков, и три рыжеволосых человека вместе лежали на полу, там, где стена раскололась. Гарри ухватился за гермионину руку, и они вместе, шатаясь и спотыкаясь, направились к ним сквозь мешанину камня и дерева.

— Нет — нет — нет! — кричал кто-то. — Нет! Фред! Нет!

И Перси тряс брата, и Рон, стоя на коленях, склонился рядом с ними, и глаза Фреда смотрели, но не видели, и тень последней усмешки все еще была видна на его лице.

Мир перестал существовать, так почему же битва не остановилась, почему весь замок не замолк в