отшвыривая прочих, метнулись к двери, и вновь и вновь его палочка падала, и все оставшиеся были уничтожены, все они, за то, что принесли ему эту новость, за то, что услышали про золотой кубок…

Один среди трупов, он стремительно шагал взад-вперед, и они проносились перед его мысленным взором — его сокровища, его хранители, якоря, привязывающие его к бессмертию — дневник был уничтожен, а кубок украден; что если, что если, мальчишка знает и о других? Мог ли он знать, может быть, он уже действовал, может быть, он уже нашел другие? Стоял ли Дамблдор за всем этим? Дамблдор, который всегда подозревал его, Дамблдор, убитый по его приказу, Дамблдор, чья волшебная палочка была теперь его, но который все же дотянулся до него из своего позорного небытия через мальчишку, через мальчишку…

Но если бы мальчишка уничтожил какой-нибудь из его Хоркруксов, он, Лорд Волдеморт, наверняка должен был бы это узнать, почувствовать? Он, величайший волшебник из всех, он, самый сильный, он, убивший Дамблдора и бессчетное число других бесполезных, безымянных людей — как мог Лорд Волдеморт не знать, если бы он сам, самый важный, самый ценный, был атакован, изувечен?

Верно, он не почувствовал, когда был уничтожен дневник, но он думал, это было из-за того, что у него не было тела, которое могло бы чувствовать, из-за того, что он был меньше чем призраком… нет, конечно же, остальные были в безопасности… прочие Хоркруксы наверняка остаются исправны…

Но он должен знать, он должен быть уверен… он мерил шагами комнату, пиная в сторону труп гоблина, когда проходил мимо него, и смутные картины горели в его мозгу: озеро, и хижина, и Хогвартс…

Спокойные мысли теперь приглушили его ярость: откуда мог мальчишка знать, что он спрятал кольцо в хижине Гонта? Никто не знал даже о том, что он в родстве с Гонтами, он скрыл связь, убийства с ним так никто и не связал: кольцо, конечно же, было в безопасности.

И каким образом мог мальчишка или кто-либо другой узнать о пещере и проникнуть сквозь ее защиту? Сама мысль о том, что медальон могли украсть, была абсурдна…

И касательно школы: он один знал, где в Хогвартсе он разместил Хоркрукс, ибо он один проник в глубочайшие тайны этого места…

И еще была Нагини, теперь она должна будет оставаться поблизости, под его защитой, более он не будет посылать ее выполнять поручения…

Но чтобы быть уверенным, абсолютно уверенным, он должен вернуться к каждому из своих тайников, он должен удвоить защиту вокруг каждого из своих Хоркруксов… эту работу, так же как поиск Старшей палочки, он должен выполнить один…

Который он должен посетить первым, который в наибольшей опасности? Старое опасение шевельнулось в нем. Дамблдор знал его среднее имя… Дамблдор мог обнаружить его связь с Гонтами… их заброшенный дом был, возможно, наименее безопасным из его тайников, именно туда он и пойдет первым…

Озеро, конечно невозможно… хотя оставалась маленькая вероятность, что Дамблдор через приют узнал о некоторых из его ранних преступлений.

И Хогвартс… но он знал, что тамошний Хоркрукс был в безопасности, Поттер не мог проникнуть даже в Хогсмид, оставшись необнаруженным, а уж тем более в школу. Тем не менее, выглядит разумным предупредить Снейпа, что мальчишка может попытаться проникнуть в замок… говорить Снейпу, зачем мальчишка может вернуться, конечно, было бы глупостью; он совершил серьезную ошибку, доверившись Беллатрикс и Малфою; не были ли их тупость и легкомыслие доказательством того, как неразумно когда-либо кому-либо доверять?

Значит, он посетит хибару Гонтов в первую очередь, и Нагини он возьмет с собой: он более не будет расставаться со змеей. Приняв решение, он быстрыми шагами покинул комнату и прошел через прихожую в сад, где играл фонтан; он позвал Нагини на Змееязе, и она выползла и присоединилась к нему подобно длинной тени.

Гаррины глаза распахнулись, когда он с усилием вернулся в настоящее: он лежал на берегу озера, освещенный садящимся солнцем, и Рон с Гермионой склонились над ним. Судя по их обеспокоенному виду и по продолжающейся болезненной пульсации в шраме, его внезапная экскурсия в мозг Волдеморта не прошла незамеченной. Он с трудом поднялся на ноги, дрожа, испытывая слабое удивление от того, что он по-прежнему был мокр, и увидел маленький кубок, невинно лежащий в траве перед ним, и озеро, густо- синее с золотыми отблесками садящегося солнца.

— Он знает, — его собственный голос казался странным и низким после высоких криков Волдеморта. — Он знает, и он собирается проверить, где остальные, и последний из них спрятан, — он уже был на ногах, — в Хогвартсе. Я знал это. Я знал.

— Что?

Рон уставился на него; Гермиона с озабоченным видом поднялась на колени.

— Но что ты увидел? Откуда ты знаешь?

— Я видел, как он узнал про кубок, я… я был в его голове, он… — Гарри вспомнил убийства, — он серьезно зол, и еще он испуган, он не может понять, как мы узнали, а сейчас он собирается убедиться, что остальные в безопасности, кольцо в первую очередь. Он думает, что хогвартский в наибольшей безопасности, потому что там Снейп, потому что так трудно пролезть туда незамеченным, я думаю, его он проверит последним, но все равно, он может быть там уже через несколько часов…

— Ты видел, где он в Хогвартсе? — спросил Рон, также поднимаясь на ноги.

— Нет, он был сосредоточен на том, чтобы предупредить Снейпа, он не думал о том, где именно он спрятан…

— Подождите, подождите! — закричала Гермиона, когда Рон подхватил Хоркрукс, а Гарри вновь извлек плащ-невидимку. — Мы не можем просто взять и пойти, у нас нет плана, нам нужно…

— Нам нужно идти, — твердо оборвал ее Гарри. Он надеялся поспать, с нетерпением ждал, когда они войдут в новую палатку, но теперь это было невозможно. — Ты можешь себе представить, что он сделает, как только поймет, что кольца и медальона нет? Что если он заберет хогвартский Хоркрукс, если решит, что там он в недостаточной безопасности?

— Но как мы туда попадем?

— Мы пойдем в Хогсмид, — ответил Гарри, — и попытаемся что-нибудь придумать, когда мы увидим, как защищена школа. Лезь под плащ, Гермиона, на этот раз я хочу держаться вместе.

— Но мы не влезем…

— Будет темно, никто не заметит наших ног.

Хлопанье гигантских крыльев разнеслось над черной водой: дракон утолил жажду и взмыл в воздух. Они прервали подготовку, чтобы понаблюдать, как он взмывает все выше и выше, черный на фоне стремительно темнеющего неба, пока он не пропал за ближайшей горой. Затем Гермиона двинулась вперед и заняла место между Гарри и Роном. Гарри потянул плащ вниз настолько далеко, насколько мог, и вместе они крутанулись, уносясь в давящую темноту.

Ноги Гарри коснулись дороги. Он увидел до боли знакомую центральную улицу Хогсмида: темные фасады магазинов, очертания черных гор позади деревни, изгиб дороги, ведущей в сторону Хогвартса, свет, изливающийся из окон «Трех Помельев», — и гаррино сердце сжалось, когда он вспомнил с пронзительной ясностью, как приземлился здесь же, почти год назад, поддерживая ужасающе слабого Дамблдора; все это он вспомнил за секунду, прошедшую после приземления — и тут, едва он ослабил хватку рук Рона и Гермионы, это случилось.

Воздух разорвал вопль, похожий на крик Волдеморта, когда тот узнал, что кубок украли: он впился в каждый нерв гарриного тела, и Гарри мгновенно понял, что это вызвано их появлением. Пока он глядел на своих спутников под плащом, дверь «Трех Помельев» распахнулась и на улицу, держа волшебные палочки наготове, высыпало с дюжину закутанных в плащи с капюшонами Упивающихся Смертью.