знает, что это не может случиться, и она не ждет, что в конце концов мы… что мы поженимся…»

В своем воображении он мог живо все это себе представить, как Джинни в белом подвенечном платье выходит замуж за высоко, безликого и неприятного незнакомца. На один краткий миг это словно ударило его: ее будущее было свободным и не обремененным, в то время как его… впереди его не ждало ничего, кроме Волдеморта.

«Если будешь продолжать искать встреч с ней, как только у тебя будет появляться шанс…»

«Это не повторится снова», — жестко сказал Гарри. День был безоблачным, но он чувствовал себя так, как будто солнце исчезло. «Договорились?»

Рон выглядел наполовину возмущенно, наполовину застенчиво. Он переступил с ноги на ногу, а потом сказал: «Правильно, хорошо, это… да»

До конца дня Джинни не добивалась больше встреч наедине с Гарри, и ни взглядом, ни жестом не показала, что она скрывает нечто большее, чем вежливый разговор с Гарри в ее комнате. Как бы там ни было, приезд Чарли подействовал на Гарри успокаивающе. Все были сбиты с толку, когда миссис Уизли силой усадила его в кресло, воинственно подняла свою палочку и во всеуслышанье заявила, что его ждет правильная стрижка.

Чтобы справить день рождение Гарри, пришлось бы сильно растянуть кухню, поэтому задолго до приезда Чарли, Люпина, Тонкс и Хагрида, несколько столов были в ряд расставлены в саду. Фред и Джордж заколдовали определенное количество пурпурных фонарей, на которых была выписана огромная цифра 17, чтобы они парили в непосредственной близости от гостей. Благодаря помощи миссис Уизли, рана Джорджа была аккуратной и чистой, но с того случая Гарри старался не терять бдительности, несмотря на постоянные насмешки близнецов.

Пурпурные и золотые длинные узкие ленты, вырывающиеся из палочки Гермионы, самостоятельно украшали собой деревья и кусты.

«Мило», — похвалил Рон, когда последний росчерк палочки Гермионы окрасил листья дикой яблони в золотой цвет: «У тебя к этому действительно талант»

«Спасибо, Рон» — ответила Гермиона, выглядя одновременно довольной и немного сконфуженной. Гарри отвернулся, про себя улыбаясь. У него возникла идея, что он обязательно найдет раздел комплиментов, когда найдет время внимательно рассмотреть свою копию Двенадцати стопроцентных способов очаровывать ведьм; он перехватил взгляд Джинни и улыбнулся, только потом вспомнив о своем обещании Рону, так что ему пришлось срочно начать разговор с месье Делакур.

«С дороги, с дороги!» — пропела миссис Уизли, проходя мимо ворот с тем, что было похоже на огромный, словно пляжный мяч, Снитч, летящий перед ней. Чуть позже Гарри понял, что это был его именинный пирог, который миссис Уизли несла по воздуху при помощи своей волшебной палочки, так как нести на руках, идя по неровной земле, было довольно рискованно. Когда пирог наконец приземлился в центр стола, Гарри сказал:

«Это выглядит потрясающе, миссис Уизли»

«Это пустяки, мой дорогой», — ответила она нежно. За ее плечами, Рон поднял два больших пальца вверх и торжественно изрек: «Хорошо сказано»

К семи часам все гости собрались, Фред и Джордж встречали их на краю тропинки и провожали в дом. Хагрид воспользовался поводом и одел свой лучший и одновременно ворсистый коричневый, и ужаснейший фрак. Несмотря на то, что Люпин улыбался, когда жал Гарри руку, ему показалось, что он выглядит довольно несчастливым. И это было странно, так как Тонкс рядом с ним выглядела просто сияющей.

«С Днем Рождения, Гарри», — сказала она, обняв его.

«Семнадцать, да!» — высказался Хагрид, приняв от Фреда стакан вина размерами с небольшое ведро, — «Шесть лет с тех пор, как мы впервые встретились, Гарри, ты еще помнишь?»

«Смутно», — ответил он, улыбаясь, — «По-моему, ты выбил входную дверь, наколдовал Дадли свинячий хвост и сказал мне, что я волшебник, да?»

«Я з’был детали», — сдавленно хихикнул он, — «Рон, Гермиона?»

«У нас все хорошо», — ответила Гермиона, — «А как ты?»

«А, не плохо. Б’л занят, у нас родилось несколько единорогов. Как приедете, обязательно вам покажу…» Гарри старался избегать пристальных взглядов Рона и Гермионы, в то время как Хагрид что-то искал в своем кармане. «Вот. Гарри — сначала я не знал, что т’бе подарить, но потом вспомнил об этом». Он вытащил маленький, чуть подбитый мехом и стянутый вверху бечевкой мешочек, который можно носить на шее. Ослиная кожа. Прячет все, что лежит внутри и никто, кроме хозяина, не сможет достать это. Редкая штука, знаешь ли».

«Спасибо, Хагрид!»

«Эт’ пустяки», — сказал Хагрид и махнул своей огромной как мусорный ящик рукой. «А, вот и Чарли! Всегда любил его — эй! Чарли!»

Подошел Чарли, слегка уныло ощупывая руками свою новую, отвратительно короткую прическу. Он был ниже Рона, но более плотный, а его мускулистые руки были сплошь покрыты ожогами и шрамами.

«Привет, Хагрид, как дела?»

«С’бирался написать тебе тысячу лет назад. Как там Норберт?»

«Норберт?» — Чарли засмеялся. «Норвежский зубцеспин? Мы теперь зовём её Норберта»

«Что — Норберт девочка?»

«О да», — вздохнул Чарли.

«Как вы узнали», — спросила Гермиона.

«Они более злобные», — сказал Чарли. Он оглянулся по сторонам и понизил голос. «Хотелось бы мне, чтобы папа поторопился и был здесь. Мама становится раздражительной»

Все они посмотрели на миссис Уизли. Она делала вид, что занята разговором с мадам Делакур, время от времени бросая пристальные взгляды на ворота.

«Думаю, нам стоит начать без Артура», — сказала она на весь сад, спустя пару мгновений. «Он, должно быть, задерживается в… ох!»

Они все одновременно увидели полоску света, пересёкшую сад к столу, где она развернулась в ярко серебряную ласку, которая встала на задние лапки и сказала голосом мистера Уизли:

«Со мной приедет министр магии».

Патронус растаял в тонком воздухе, оставляя семью Делакур в полном изумлении вглядываться в то место, где он только что исчез.

«Мы не должны быть здесь» — вдруг сказал Люпин. «Извини, Гарри, я объясню всё в другой раз».

Он схватил Тонкс за запястье и потащил её за собой, они достигли забора, перелезли его и исчезли из вида. Миссис Уизли выглядела смущённой.

«Министр… но зачем… я не понимаю»

У них не осталось времени на обсуждение причин — спустя мгновение мистер Уизли аппарировал из воздуха в сопровождении Руфуса Скримджера, которого легко было узнать по его гриве седеющих волос.

Двое новоприбывших подошли к столу, где все сидели в молчании, наблюдая за ними. Как только Скримджер вошёл под свет фонарей, Гарри заметил, что он выглядит гораздо старее, чем когда они виделись в последний раз, он был тощий и мрачный.

«Простите за вторжение», — сказал Скримджер, и хромая подошёл к столу. «Особенно, как я вижу, что я незваный гость на этом празднике». Его глаза задержались на мгновение на гигантском пироге в форме Снитча.

«Желаю многих лет жизни».

«Спасибо», — ответил Гарри.

«Я хотел бы рассчитывать на частную беседу с Вами», — продолжил Скримджер. — «А также с мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грейнджер».

«С нами?» — голос Рона звучал удивлённо. — «Почему с нами?».

«Я имею право раскрыть Вам это только в более уединённом месте», — сказал Скримджер. «Есть ли здесь такое место?» — требовательно обратился он к мистеру Уизли.

«Да, конечно», — ответил мистер Уизли, явно нервничая. — «У нас есть гостиная, почему бы вам её не использовать?»

«Вы можете показать дорогу», — сказал Рону Скримджер, — «Нет никакой необходимости сопровождать нас, Артур».

Гарри увидел, как мистер Уизли обменялся беспокойным взглядом с миссис Уизли, когда он, Рон и Гермиона встали. Подходя к дому в полном молчании, Гарри знал, что его друзья думают о том же, о чём и он: что Скримджер, должно быть, каким-то образом узнал, что они планируют бросить Хогвартс.

Скримджер не проронил ни слова, пока они пересекали кухню. Несмотря на то, что сад был наполнен мягким золотым вечерним светом, в гостиной Пристанище было уже темно. Гарри легонько щёлкнул волшебной палочкой по масляным лампам, как только они вошли, и они осветили потрёпанную, но уютную комнату. Скримджер уселся в покосившееся кресло, которое обычно занимал мистер Уизли, оставив Гарри, Рона и Гермиону втиснуться на диван. Только после этого Скримджер заговорил.

«У меня есть вопросы к вам троим, и я полагаю, что лучше всего было бы задать их индивидуально, если вы двое», — он указал на Гарри и Гермиону, — «сможете подождать наверху, я начну с мистера Уизли».

«Мы никуда не пойдём», — сказал Гарри, в то время как Гермиона решительно кивнула. — «Вы можете говорить с нами тремя, либо ни с кем».

Скримджер удостоил Гарри холодным, оценивающим взглядом. У Гарри возникло впечатление, что министр решает, стоит ли объявлять войну так рано.

«Очень хорошо, с тремя, так с тремя», — он пожал плечами. Он прокашлялся. «Я здесь, как думаю, вам известно, по воле Альбуса Дамблдора»

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись.

«Очевидно, для вас это сюрприз! Вы не отдаёте себе отчёт, что Альбус Дамблдор мог оставить вам что-нибудь?»

«В-всем нам?», — спросил Рон. — «Мне и Гермионе тоже?»

«Да, всем…»

Но Гарри его перебил.

«Дамблдор погиб больше месяца назад. Как могло получиться, что потребовалось так много времени, чтобы передать то, что он нам оставил?

«Неужели это не понятно?» — сказала Гермиона, до того как Скримджер мог ответить. — «Они хотели проверить, что он оставил нам. Вы не имеете права делать так» — её голос слегка