думаю, Воландеморт ищет его»

«Бедный парень» искренне отозвался Рон.

Гарри сел, продолжая растирать шрам, наконец-то полностью проснувшись. Он постарался точно вспомнить, что он видел во сне, но от него остались лишь очертания гор на горизонте и очертание маленькой деревни, убаюканной в глубокой долине.

«Думаю, он сейчас заграницей»

«Кто? Грегорович?»

«Воландеморт. Я думаю, он где-то заграницей, ищет Грегоровича. Те места были не похожи на Британию»

«Ты считаешь, что снова видел его глазами?»

Голос Рона звучал встревожено.

«Окажи услугу и не говори ничего Гермионе, — сказал Гарри, — Хотя как она может помешать видеть глупости в моих снах…»

Он уставился на клетку Свинристеля, снова задумавшись… Почему это имя, Грегорович, кажется мне таким знакомым?

«Думаю, — медленно произнес он, — это имеет какое-то отношение к Квиддичу. Есть какая-то связь, но я не могу — я не могу придумать, какая именно»

«Квиддич? — спросил Рон, — уверен, ты не думаешь о Горговиче?»

«О ком?»

«О Драгомире Горговиче. Охотнике, переведенном в Пуляющие Пушки за рекордный гонорар два года назад. У него рекордное количество ударов в сезоне»

«Нет, — сказал Гарри, — Я определенно не думаю о Горговиче»

«Я тоже стараюсь о нем не думать, — вздохнул Рон, — Что ж, как бы там ни было, с Днем Рождения тебя»

«О — точно, я совсем забыл! Мне семнадцать!»

Гарри схватил свою палочку и взмахнул ею в сторону того беспорядка на столе, где он оставил свои очки, и произнес Акцио очки! Хотя до них можно было дотянуться рукой, то, как они приблизились к нему и, наконец, сунулись прямо на нос, доставило ему какое-то особое удовольствие.

«Ловкач», — фыркнул Рон.

Ликуя оттого, что с него наконец сняли слежку, Гарри отправил летать вещи Рона по комнате, чем разбудил Свинристеля, который стал возбужденно махать крыльями в своей клетке. Гарри также попытался завязать с помощью волшебства шнурки своих кроссовок (в результате потребовалось несколько минут, чтобы развязать получившийся узел руками) и только ради удовольствия обратил оранжевые робы Пуляющих Пушек на постере Рона в ярко-голубые.

«Я бы на твоем месте попробовал поуправлять ими немного, погоди-ка», — сказал Рон, давясь от смеха, когда Гарри немедленно попробовал это, — «Держи свой подарок. Открой прямо здесь — он не для маминых глаз»

«Книга?» — удивился Гарри, беря в руки прямоугольный сверток, — «Небольшое отклонение от традиций, ты так не думаешь?»

«Она не из твоих обычных книг. Чистое золото: Двенадцать стопроцентных способов очаровать ведьму. В ней объясняется все, что нужно знать о девушках. Если б только она была у меня в прошлом году, я бы знал наверняка, как избавиться от Лаванды и как понравиться… Ладно, в общем, Фред и Джордж дали мне копию, и я узнал очень много нового. Ты будешь удивлен, но там нужно не только уметь пользоваться волшебной палочкой»

Спустившись на кухню, они обнаружили другие подарки, сложенные наподобие пирамиды на столе. Билл и месье Делакур заканчивали завтракать, а миссис Уизли разговаривала с ними через решетку для жарки мяса.

«Артур попросил меня поздравить тебя со счастливым Семнадцатилетием, Гарри,» — произнесла она, обратившись к нему, — Ему пришлось рано уехать на работу, но он обещал быть к ужину. Наш с ним подарок самый верхний»

Гарри сел, взял квадратный сверток, на который она указала, и открыл его. Внутри были часы, очень похожие на те, что мистер и миссис Уизли подарили Рону на его совершеннолетие: они были золотые, со звездами, вращающимися вокруг циферблата вместо стрелок.

«Это старая традиция, дарить волшебнику часы, когда он входит в этот возраст», — сказала миссис Уизли, озабоченно наблюдая за ним у плиты, — «Боюсь только, они не такие новые, как у Рона, так как они принадлежали моему брату Фабиану, а он не умел аккуратно обращаться со своими вещами, поэтому там вмятина с обратной стороны, но…»

Она так и не успела закончить фразу; Гарри поднялся и обнял ее. Он хотел вложить множество невысказанных слов в эти объятия и, возможно, она поняла это, потому что она неловко потеребила край его клетчатой рубашки, когда он отпустил ее, потом взмахнула своей палочкой в неопределенном направлении, заставив половину упаковки бекона с парящего в воздухе подноса соскочить на стол.

«С Днем Рождения, Гарри!» — сказала запыхавшаяся Гермиона, вбежавшая на кухню, после того как положила свой подарок на самый верх пирамиды. «Он не самый лучший, но я надеюсь, что тебе понравится. А что ты подарил ему?» — спросила она Рона, который сделал вид, что не услышал ее вопроса.

«Давай же, открой ее подарок!»

Она купила ему новый Ябедаскоп. Остальные коробки содержали заколдованную бритву от Билла и Флер (как заверил его месье Делакур: «Ах да, эта обеспечить тебе самое гладкое бритье в твоей жизни, но ты должен ясно дать ему понять, что ты хотеть… или ты можешь найти, что твой волос короче, чем тебе хотелось бы…»), шоколад от семьи Делакур и огромный ящик последних новинок от Удивительные Ультрофокусы Уизли от Фреда и Джорджа.

Гарри, Рон и Гермиона не стали задерживаться за столом, так как с приходом мадам Делакур, Флер и Габриэль кухня стала слишком маленькой.

«Я запакую это для тебя», — весело произнесла Гермиона, выхватывая подарки из рук Гарри, пока они втроем направлялись обратно наверх, — «Я почти готова, только дождусь, пока твое нижнее белье выйдет из ванны, Рон…»

Бессвязный ответ Рона был прерван звуком открывающейся двери.

«Гарри, можно попросить тебя зайти на минутку?»

Это была Джинни. Рон застыл на месте, но Гермиона взяла его за локоть и грубо вытолкала его на второй этаж. Нервничая, Гарри проследовал за Джинни в ее комнату.

Никогда раньше он не был внутри. Комната была маленькой, но чистой. На стене висел огромный постер музыкальной группы Чертовы Сестрички, напротив изображение Гвеног Джонс, капитана женской квиддичной команды Святоголовых Гарпий. Письменный стол был придвинут к открытому окну, из которого открывался вид на фруктовый сад, где он и Джинни играли двое надвое в Квиддич с Роном и Гермионой, и где сейчас возвышался огромный, жемчужно-белый шатер. Золотой флаг на его верхушке был вровень с окном.

Джинни взглянула снизу вверх на лицо Гарри, глубоко вздохнула и сказала «Счастливого семнадцатилетия».

«Эээ… спасибо»

Было трудно ответить на ее пристальный взгляд — это было все равно, что смотреть на яркий, чистый свет.

«Прекрасный вид», — слабо произнес он, указывая на окно.

Она проигнорировала это. Он не мог упрекнуть ее за это.

«Я не смогла придумать, что тебе подарить»

«Ты не обязана мне ничего дарить»

Она снова не обратила внимания на его слова.

«Я не знала, что будет полезным. Ничего особенно большого, так как ты не сможешь взять это с собой»

Он рискнул взглянуть на нее. Ее глаза были совершенно сухими, и это была одна из тех прекрасных вещей, которые ему так нравились в Джинни — она редко плакала. Иногда он думал, что наличие шестерых братьев должно было закалить ее характер.

Она приблизилась к нему на шаг.

«И тогда я подумала, что хотела бы подарить тебе какое-нибудь воспоминание обо мне, знаешь, чтобы если ты вдруг встретишь вейлу, ты не станешь делать того, что мог бы сделать»

«Думаю, возможность таких обстоятельств крайне низка, если быть честным»

«Это тот серебряный штрих, которого я так ждала», — прошептала она, а потом поцеловала его так, как никогда раньше, и Гарри поцеловал ее в ответ, и это мгновение блаженного забвения было лучше, чем все огненное виски в мире; она была единственным реальным человеком, Джинни, чувствовать ее, обняв одной рукой за талию, а второй прижав к спине ее длинные, источающие сладкий аромат волосы…

Дверь за их спинами с шумом распахнулась, и они отпрыгнули друг от друга.

«О», — многозначительно сказал Рон, — «Извините»

«Рон!» — немного задыхаясь, произнесла Гермиона позади него. Повисла напряженная тишина, затем Джинни ровным тихим голосом сказала:

«Что ж, счастливого Дня Рождения в любом случае, Гарри»

Уши Рона сильно покраснели, Гермиона сильно занервничала, а Гарри хотел лишь захлопнуть перед ними дверь, но когда она открылась, словно потянуло холодом, и их незабываемый момент прошел, лопнул, как мыльный пузырь. Все причины разрыва его отношений с Джинни, вся необходимость держаться от нее подальше, казалось, прокралась следом за Роном внутрь комнаты, прогнав всё их счастливое забвение.

Он посмотрел на Джинни, собираясь сказать нечто, сам точно не зная, что именно, но она повернулась к нему спиной. Он подумал, что она может вдруг поддаться слезам. Он не мог позволить себе как-то успокоить ее на виду у Рона.

«Увидимся позже», — сказал он, и вышел за друзьями из ее спальни.

Рон громко прошагал вниз, сквозь все еще переполненную кухню в сад, Гарри не отставал, Гермиона немного не успевала за ними и выглядела испуганной.

Как только они достигли уединенной лужайки со свежескошенной травой, Рон повернулся к Гарри:

«Ты ее бросил. А что теперь, просто играешь с ней?»

«Я не играю с ней», — сказал Гарри, Гермиона, наконец, догнала их:

«Рон…»

Но он поднял руку, призывая ее помолчать.

«Она по-настоящему страдала, когда ты сделал это»

«Да я это сделал. И ты знаешь, почему, и знаешь, что я не хотел этого»

«Да, но ты не оттолкнул её сейчас и она снова начнет надеяться…»

«Она не глупа и