— Ну, я не знаю, Гарри… Это звучало так, будто Снэйп чувствовал себе перетрудившимся, это всё… Ну, Дамблдор прям сказал ему, что раз уж он взялся, так пусть теперь делает. Круто с ним говорил. И ещё говорил, что Снэйп должен всё расследовать в своём колледже, в Слитерине. Ну, тут нет ничего странного! — поспешно добавил Хагрид, видя, как Гарри и Эрмиона обменялись понимающим взглядом. — Всех глав колледжей привлекли расследовать это дело с ожерельем…
— О да, но с другими Дамблдор не ругается, так ведь? — сказал Гарри.
— Послушай, — Хагрид неловко крутнул арбалет в руках; громко треснуло, и абалет разломился надвое. — Я знаю, как ты смотришь на Снэйпа, Гарри, и я не хочу, чтобы ты искал в моих словах, чего нету.
— Осторожно! — быстро сказала Эрмиона.
Они повернули свои головы как раз вовремя, чтобы увидеть, как на стену за ними упала тень Аргуса Филча, прежде чем он сам появился из-за угла, сутулый, с дрожащей челюстью.
— Ага! — прохрипел он. — Так поздно и не в постели… Это подразумевает наказание!
— Нет, не подразумевает, Филч, — коротко прервал его Хагрид. — Они ведь со мной, не видишь?
— И какая в этом разница? — спросил Филч неприятным голосом.
— Такая, что я учитель в законе, понял, ползучий сквиб! — ответил Хагрид, мгновенно взорвавшись.
Раздалось противное шипение — так зашёлся от негодования Филч; как будто из ниоткуда появилась миссис Норрис и начала тереться о его тощие щиколотки.
— Валите отсюда, — сказал Хагрид уголком рта.
Гарри не нужно было повторять дважды; и он, и Эрмиона побежали прочь; позади эхом раскатывались разъярённые голоса Филча и Хагрида. У поворота к Гриффиндорской башне они наткнулись на Пивза, но тот промчался мимо, торопясь на скандал, радостно кудахчя и распевая:
Дама- Толстушка похрапывала и была совсем не рада проснуться, но, сварливо ворча, всё-таки отодвинулась, пропуская их; общая комната была, к их облегчению, пустой и мирной. Было похоже, что ученики ещё не узнали о Роне. Гарри это особенно обрадовало: его достаточно допрашивали за этот день. Эрмиона пожелала ему спокойной ночи и отправилась в девичью спальню. Гарри, однако, остался на месте, устроился в кресле у камина и стал смотеть на догорающие угольки.
Значит, Дамблдор поругался со Снэйпом. Несмотря на всё, что он говорил Гарри, несмотря на его настойчивые повторения, что он совершенно доверяет Снэйпу, Снэйп всё-таки вывел его из себя… Он счёл, что Снэйп недостаточно усердно расследует в Слитерине… или, может быть, не проверяет одного определённого слитеринца, Малфоя?
Может быть, Дамблдор не хочет, чтобы Гарри совершил какую-нибудь глупость, ввязываясь в это дело, когда притворяется, что подозрения Гарри ничего не стоят? Похоже на правду. Может быть даже, что Дамблдор не хочет, чтобы что-то отвлекало Гарри от занятий с ним, или от добывания Слизхорнова воспоминания. А может, Дамблдор не считает правильным делиться подозрениями насчёт педагогов с шестнадцатилетними учениками…
— Вот ты где, Поттер!!!
Гарри вскочил, ошалелый, палочка наготове. Он был совершенно уверен, что гостиная пуста; он никак не был готов увидеть, как из дальнего кресла подымается кто-то здоровенный. При ближайшем рассмотрении этот кто-то оказался Кормаком Мак-Лаггеном.
— Я ждал, пока ты вернёшься, — сказал Мак-Лагген, не обращая внимания на волшебную палочку у Гарри в руке. — Должно быть, заснул. Понимаешь, я видел, как Висли забирали в больничное крыло. Не похоже, что он поправится к матчу на той неделе.
Гарри только через несколько секунд понял, к чему клонит Мак-Лагген.
— А… да… квиддитч, — он засунул палочку обратно за ремень джинсов и устало взъерошил рукой волосы. — Да… точно… может и не поправиться.
— Тогда, значит, я буду играть защитником, или кто? — спросил Мак-Лагген.
— Да, — ответил Гарри. — Да, думаю, что да…
Он не мог найти, что тут можно возразить; в конце концов, Мак-Лагген по правде был вторым на испытаниях.
— Превосходно, — удовлетворённо сказал Мак-Лагген. — Так когда у нас тренировка?
— Что? А, да… ближайшая завтра вечером.
— Отлично. Слушай, Поттер, нам хорошо бы поговорить перед ней. У меня есть идейки насчёт стратегии, которые могут тебе пригодиться.
— Хорошо, — без особого энтузиазма сказал Гарри. — Ладно… Я выслушаю тебя завтра. Я очень устал… Пока…
Новость о том, что Рон был отравлен, очень быстро распространилась на следующий день, но никого не удивила так, как удивило нападение на Кэти. Все думали, что это, наверное, просто несчастный случай, раз Рон в это время был в кабинете учителя Зельеделия, а коли ему сразу же дали противоядие, то и вреда особого не случилось. На деле, гриффиндорцев больше интересовал приближающийся квиддитчный матч против Хаффлпаффа, причем многие особо рвались увидеть, как Захария Смит, ловец в команде Хаффлпаффа и комментатор на открывавшем сезон матче со Слитерином, за эти самые комментарии хорошенько получит.
У Гарри же, напротив, никогда раньше так не падал интерес к квиддитчу, он мог думать только о Драко Малфое. По-прежнему сверяясь с Картой Грабителя, Гарри, как только у него появлялась возможность, несколько раз устраивал вылазки в места, где должен был находиться Малфой, но ни разу не застал его за чем-либо необычным. И по-прежнему бывало, когда Малфой необъяснимо пропадал с карты…
Но времени для разрешения этой проблемы у Гарри было не так уж много — тренировки по квиддитчу, домашние задания, и ещё Кормак Мак-Лагген и Лаванда Браун, преследовавшие его везде, куда бы он ни пошёл.
Гарри не мог решить, кто из них сильнее его достаёт. Мак-Лагген извергал непрестанный поток намёков на то, что он был бы лучшим постоянным защитником, нежели Рон, и что теперь, когда Гарри регулярно видит, как он играет, то и сам придёт к этому же мнению; ещё он безумно любил критиковать чужую игру и снабжать Гарри детальными схемами тренировок, так что Гарри уже не раз пришлось напоминать Мак-Лаггену, кто из них двоих капитан.
А Лаванда прилипала к Гарри, чтобы поговорить о Роне, что Гарри утомляло ещё сильней, чем Мак- Лаггеновы лекции по квиддитчу. Правда, сперва Лаванда была очень обижена, как это никто не подумал сказать ей, что Рон попал в больничне крыло… «Слушай, я же его девушка!'… Но, к сожалению, она решила простить Гарри эту пробел в памяти и настроилась на непрерывные детальнейшие разговоры о Роновых чувствах — неприятнешее занятие, от которого Гарри с удовольствием бы воздержался.
— Слушай, почему бы тебе с ним самим об этом не поговорить? — спросил её как-то Гарри, после очередного исключительно долгого допроса, где Лаванда пыталась выяснить всё, начиная с того, как именно отозвался Рон о её новой праздничной мантии, до того, воспринимает ли — по мнению Гарри — Рон свои отношения с Лавандой как «серьёзные».
— Знаешь, я б поговорила, но когда я прихожу его навестить, он всегда спит! — раздражённо ответила Лаванда.
— Да ну? — удивился Гарри; когда он сам приходил в больничное крыло, то всякий раз заставал Рона абсолютно бодрствующим, очень интересующимся новостями о Дамблдоре и Снэйпе, и с удовольствием ругающим Мак-Лаггена.
— А Эрмиона Грангер, она его по-прежнему навещает? — вдруг потребовала ответа Лаванда.
— Да, полагаю. Ну, они же друзья, а? — неловко ответил Гарри.
— Друзья… Не смеши меня, — надменно сказала Лаванда. — Она не разговаривает с ним уже не знаю сколько, как он начал гулять со мной! Но я полагаю, что она хочет подружиться с ним сейчас, когда он стал такой интересный…
— Полагаешь, что отравиться — это интересно? — спросил Гарри. — Ладно, прости, мне пора,
