— Вы хотите сказать, что он прошёл отборочные испытания? Как он мог это сделать? Он не участвовал ни в каких.

— Ну, его имя было занесено в списки нашей школы ещё при рождении…

— Кем занесено? Родителями?

Без сомнения, госпожа Коул была неудобно въедливой женщиной. Очевидно, Дамблдор думал так же, потому что Гарри увидел, как он украдкой вытянул из кармана своего бархатного костюма палочку, в то же самое время подбирая с рабочего стола миссис Коул листок совершенно чистой бумаги.

— Вот, — сказал Дамблдор, вручая миссис Коул листок и одновременно слегка махнув палочкой, — Я думаю, это всё разъяснит.

Миссис Коул какое-то мгновение пристально глядела на пустую бумагу; взгляд её, казалось, затуманился и снова стал нормальным.

— Да, всё, похоже, в полном порядке, — спокойно сказала она, возвращая бумагу. Потом её взгляд упал на бутылку джина и два стакана, которых ещё несколько секунд назад здесь определённо не было.

— Ээ… — можно предложить вам стаканчик джина? — сказала она неестественно официальным голосом.

— Большое спасибо, — сказал Дамблдор с поклоном.

Сразу стало ясно, что в распитии джина миссис Коул отнюдь не новичок. Разлив по изрядной порции, она осушала собственный стакан одним глотком. Без стеснения причмокнув губами, она в первый раз улыбнулась Дамблдору, и тот без колебаний стал закреплять свой успех:

— Я тут думал, не расскажете ли вы мне что-нибудь о прошлом Тома Ребуса? Он ведь, я полагаю, родился здесь, в приюте?

— Это так, — сказала миссис Коул, наливая себе ещё джина. — Я помню это яснее ясного, потому что я сама как раз тогда начала здесь работать. Канун Нового года и лютый мороз, и снег идёт, понимаете. Мерзкая ночка. И эта девочка, не много старше, чем я тогда, с трудом поднимается на крыльцо. Впрочем, она такая не первая. Мы приняли её, и часу не прошло — она родила. А умерла ещё через час.

Миссис Коул с чувством покачала головой и сделала ещё один изрядный глоток.

— Она что-нибудь говорила, перед смертью? — спросил Дамблдор. — Что-нибудь об отце мальчика, например?

— Ну, вышло так, что именно это она и сделала, — сказала миссис Коул, которая теперь, когда в руке у неё был стакан с джином, а перед ней — внимательный слушатель, казалась совершенно довольной собой. — Я помню, что она сказала мне: «Надеюсь, он похож на папу», и не буду лгать, у неё был резон на это надеяться, сама то она была совсем не красотка, и затем она сказала, что его нужно назвать Томом, по отцу, и Дволлодером, по её собственному отцу. И ещё она сказала, что фамилия мальчика будет Ребус — да, сама знаю, забавная фамилия, не так ли? Мы гадали, не из цирковых ли она. И вскоре после этого она умерла, ничего больше не сказав.

Ну, мы назвали ребёнка, как она сказала; похоже, для бедной девочки это было очень важно. Но ни Том, ни Дволлодер, ни другой какой Ребус никогда за ним не приходили, вообще никто из родни, так что он остался в приюте, и остаётся здесь до сих пор.

Миссис Коул с рассеянным видом налила себе ещё одну приличную порцию джина. Высоко на её скулах появились два розовых пятна. Потом она сказала: — Он чудно й мальчик.

— Да, — сказал Дамбледор. — Я ожидал, что так может быть.

— Он и младенцем был тоже чудны м. Знаете, он почти никогда не плакал. А потом, когда он малость подрос, он стал… странным.

— И в чём он стал странным? — мягко спросил Дамблдор.

— Ну, он…

Но тут госпожа Коул встрепенулась, и в её испытующем взгляде, брошенном на Дамблдора поверх стакана джина, не было ничего отсутствующего или туманного.

— Вы говорите, он определённо получит место в вашей школе?

— Определённо, — сказал Дамблдор.

— И ничего, мною сказанное, не может изменить это?

— Ничего, — сказал Дамблдор.

— Вы в любом случае его заберёте?

— В любом случае, — повторил серьёзно Дамблдор.

Она искоса смотрела на него, словно решая, можно ли ему действительно доверять. Очевидно, она решила, что можно, потому что сказала во внезапном порыве: — Он пугает других детей.

— Вы подразумеваете, что он — хулиган? — спросил Дамблдор.

— Я думаю, что он должен им быть, — слегка нахмурясь, сказала госпожа Коул, — Но его очень трудно застать на этом. Тут были случаи… Просто мерзкие…

Дамблдор не стал требовать деталей, хотя Гарри мог сказать, что он заинтересовался. Миссис Коул сделала ещё один большой глоток джина, и её розовые щеки порозовели ещё больше.

— Вот, хотя бы, кролик Билли Стаббса… Том сказал, что он не при чём, и я сама не вижу, как он мог быть тут при чём, но, что бы там ни было, кролик же не мог сам повеситься на стропилах?

— Полагаю, не мог, — сказал спокойно Дамблдор.

— Но, если я понимаю, как он туда попал, значит, у меня крыша съехала. Всё, что я знаю — что он и Билли за день до этого ссорились. А ещё — миссис Коул ещё отхлебнула джина, на этот раз пролив немного себе на подбородок, — на природе — мы их вывозим, знаете, летом, раз в год, куда-нибудь в сельскую местность или на взморье — так вот, Эми Бенсон и Деннис Бишоп потом так до конца и не оправились, и всё, что мы вообще выведали у них, это что они ходили с Томом Ребусом в пещеру. Он клялся, что они просто пошли её исследовать, но я уверена, там что-то произошло. И, ну, в общем, было много случаев, странных случаев…

Она снова оглядела Дамблдора, и хотя её щеки краснели, но взгляд был твёрдый: — Я не думаю, что много людей будут жалеть, увидев его спину.

— Но вы понимаете, я уверен, что он не будет жить у нас постоянно? — сказал Дамблдор. — Он будет возвращаться сюда, по крайней мере, каждое лето.

— О, ну, в общем, это всё-таки лучше, чем ржавой кочергой по носу, — сказала миссис Коул, тихонько икнув. Она поднялась на ноги, и Гарри поразился, увидев, как она твёрдо стоит, хотя двух третей джина как не бывало. — Я полагаю, вы хотели бы видеть его?

— Очень, — сказал Дамблдор, также поднимаясь.

Она повела его из кабинета, наверх, по каменной лестнице, на ходу отдавая команды работникам и делая замечания детям. Сироты, как увидел Гарри, были все одеты в одинаковые серенькие блузы. Было заметно, что о них определённо хорошо заботились, не нельзя было отрицать, что расти в этом заведении не очень весело.

— Это здесь, — сказала миссис Коул, когда они с лестничной площадки вошли в длинной коридор второго этажа и остановились у первой двери. Миссис Коул дважды постучала и вошла.

— Том? К тебе посетитель. Это — господин Дамбертон — простите, Дандербор. Он пришёл сказать тебе… — ладно, лучше он сам это сделает.

Гарри и два Дамблдора вошли в комнату, и миссис Коул закрыла за ними дверь. Это была маленькая пустая комната, в которой, кроме старого платяного шкафа и железной кровати, пожалуй, ничего и не было. На сером одеяле сидел, вытянув ноги, мальчик с книжкой в руках.

В лице Тома Ребуса не было ни следа Гонтов. Последнее желание Мероуп исполнилось: Том был собственным красавцем-отцом в миниатюре, высокий для одиннадцати лет, темноволосый и бледный. Он слегка сузил глаза, увидев эксцентричный наряд Дамблдора. На мгновенье повисла тишина.

— Как поживаешь, Том? — сказал Дамблдор, подходя и протягивая Тому руку.

Мальчик поколебался, затем принял руку, и они обменялись рукопожатием. Дамблдор пододвинул жёсткий деревянный стул ближе к Ребусу; вдвоём они напоминали больного и пришедшего к нему посетителя.

— Я — профессор Дамблдор.

— Профессор? — повторил Ребус, и, похоже, встревожился. — Профессор — это вроде как доктор?