куда кому нужно, никто не задерживался поболтать. Исключение составляли двое мужчин, стоявших чуть впереди, прямо у входа в «Три метлы». Один был высоким и тонким; щурясь сквозь промытые дождём очки, Гарри узнал в нём бармена из второго хогсмидовского заведения, «Кабаньей Головы». Когда Гарри, Рон и Эрмиона подошли поближе, бармен поплотнее запахнул воротник своего плаща и ушёл, оставив второго мужчину топтаться, держа что-то в охапке. Только буквально в полушаге от этого, второго, человека Гарри вдруг понял, кто перед ним.

— Мандангус!

Кривоногий коротышка с длинными нечёсанными рыжими волосами подпрыгнул и уронил старомодный чемодан, который тут же открылся, вывалив словно целую лавку старьёвщика.

— О, п'вет, 'Арри, — с крайне неубедительной приветливостью сказал Мандангус Флетчер. — Лады, не буду тебя задерживать…

И он начал сгребать свои вещи обратно в чемодан, с несомненным видом человека, которому не терпится уйти.

— Вы что, продаете это барахло? — спросил Гарри, наблюдая, как Мандангус подбирает с земли какие-то неряшливого вида предметы.

— Ну, в общем, да, на жисть зарабатываю, — произнес Мандангус. — Дай-ка вон ту!

Рон наклонился и подобрал что-то серебряное.

— Однако, — медленно проговорил Рон. — Это похоже на…

— Спасибо! — Мандангус выхватил из рук Рона кубок и сунул его в чемодан. — Пока, до встречи… ОООХ!

Гарри схватил Мандангуса за горло и прижал к стене кабачка. Крепко держа его одной рукой, другой он вытащил палочку.

— Гарри! — взвизгнула Эрмиона.

— Ты это взял из дома Сируса! — Гарри нос к носу глядел на Мандангуса, и вдыхал неприятную смесь табачного запаха и перегара. — На нём фамильный герб Блеков!

— Я… не… что… — хрипел Мандангус, понемногу становясь фиолетовым.

— Что ты делал в ту ночь, когда он умер — вернулся и перетряс дом? — рычал Гарри.

— Я… не…

— Дай сюда!

— Гарри, ты не должен! — завопила Эрмиона, видя, как Мандангус начал синеть.

Звонко ударило, и Гарри почувствовал, что его руки отлетели от горла Мандангуса. Хрипящий, глотающий воздух Мандангус подхватил свой чемодан, и — КРАК! — телепортировал.

Гарри выругался во весь голос и завертелся на месте, пытаясь увидеть, куда делся Мандангус.

— ВЕРНИСЬ! ТЫ, ВОРЮГА…!..

— Нет смысла, Гарри. — Из ниоткуда появилась Тонкс, её мышиного цвета волосы промокли от снега с дождём. — Мандангус, верно, уже в Лондоне, так что нет смысла так вопить.

— Он украл вещи Сириуса! Украл их!

— Да, но на холоде, — Тонкс как будто совершенно не удивилась этой новости, — лучше не стоять.

Она проследила, как они вошли в «Три Метлы». За дверью Гарри не выдержал и взорвался:

— Он тырил, что осталось от Сириуса! Тырил!

— Я знаю, Гарри, но, пожалуйста, не кричи, люди смотрят, — прошептала Эрмиона. — Иди и сядь за столик, я принесу тебя попить.

Гарри все ещё кипятился, когда Эрмиона вернулась к столику несколько минут спустя, держа в руках три бутылки масляного эля.

— Что, Орден не может сладить с Мандангусом? — разъяренным шёпотом требовал ответа Гарри, — Не могут хотя бы не давать ему лямзить всё, что плохо валяется в штаб-квартире?

— Ш-ш-ш! — отчаянно зашипела Эрмиона, озираясь по сторонам, чтобы удостовериться, что никто ничего не слышит; несколько колдунов, сидящих за соседним столом, с интересом смотрели на Гарри, а неподалеку пристроился у столба Забини. — Гарри, я тоже расстроена, я понимаю, он украл твои вещи, но…

Гарри отхлебнул масляного эля; он совершенно забыл, что дом номер двенадцать, на Мракэнтлен — его собственность.

— Ах да, это ж моё барахло! — сказал он. — Чего удивляться, что он не был рад меня видеть! Ладно, я расскажу всё Дамблдору, похоже, только его одного Мандангус ещё боится!

— Хорошая идея! — прошептала Эрмиона, радуясь, что Гарри успокаивается. — Эй, Рон, что это ты углядел?

— Ничего, — сказал Рон, торопливо отводя глаза от стойки с напитками. Но Гарри знал, что он пробовал поймать взгляд кудрявой и смазливой буфетчицы, мадам Розмерты; он специально сел так, чтобы попасться ей на глаза.

— Я полагаю, что это твоё «ничего» сейчас откупоривает огневиски, — съязвила Эрмиона.

Рон проигнорировал насмешку, продолжая потягивать масляный эль с видом — как ему казалось — полного безразличия. Гарри думал о Сириусе, о том, как он ненавидел все эти серебряные кубки. Эрмиона барабанила пальцами по столу, её глаза смотрели то на Рона, то на стойку. Как раз когда Гарри допил свое пиво, Эрмиона сказала: — Ну что, решим, что день удался, и вернёмся в школу?

Все согласно кивнули; и прогулка не сулила веселья, и погода становилась всё хуже и хуже. Они снова поплотнее запахнули плащи, поправили шарфы, надели перчатки, и следом за Кэти Белл и её подружкой вышли из кабачка на Главную улицу. Пока они тащились к Хогвартсу по замороженной слякоти, мысли Гарри вернулись к Джинни. Они не встретились, ясное дело, потому, что Джинни с Дином уютно устроились в чайной мадам Паддифут, известном гнезде для счастливых парочек. Морщась, Гарри пригнул голову, и побрёл дальше навстречу крутящемуся снегу и дождю.

Немного позже Гарри вдруг осознал, что голоса Кэти Белл и её подруги, долетавшие до него с порывами ветра, вдруг стали пронзительнее и громче. Гарри, прищурясь, всмотрелся в их нечеткие силуэты. Девочки спорили из-за чего-то, что держала в руке Кэти. Гарри услышал, как Кэти говорит: — Лин, это не твоё дело.

Дорога свернула, мокрый снег повалил ещё сильнее и гуще, залепляя Гарри очки. Как раз когда он поднял руку, чтобы перчаткой протереть стёкла, Лин попыталась забрать пакет, который держала Кэти; Кэти рванула его назад, и пакет упал на землю.

И сразу же Кэти поднялась в воздух, не так, как Рон, комично схваченная за лодыжку, но грациозно, раскинув руки, словно собиралась лететь. Но всё же что-то было не так, было что-то жуткое… Её волосы трепал свирепый ветер, но глаза её были закрыты, а лицо совершенно ничего не выражало. Гарри, Рон, Эрмиона и Лин — все остановились как вкопанные, не отводя глаз.

Потом, уже футах в шести над землёй, Кэти жутко закричала. Её глаза широко открылись, но что она там видела, или что она чувствовала — это что-то причиняло ей страшные мучения. Она кричала, кричала; Лин тоже закричала, и, схватив подругу за лодыжки, попыталась опустить её на землю. Гарри, Рон и Эрмиона кинулись ей на помошь, но не успели Гарри и Рон схватить Кэти, как та рухнула на них; Гарри и Рон сумели её поймать, но она так билась, что они едва её удерживали. Поэтому они опустили её на землю, где она дёргалась и стонала, явно не узнавая никого из них.

Гарри огляделся вокруг: нигде ни души.

— Стойте здесь! — прокричал он сквозь завывающий ветер. — Я побежал за помощью!

Он сломя голову бросился к школе; он никогда не видел, чтобы с кем-то случилось такое, как с Кэти, и понятия не имел, что было этому причиной; он вихрем завернул за угол и столкнулся с кем-то, похожим на огромного медведя на задних лапах.

— Хагрид! — задыхаясь, проговорил Гарри; он свалился в живую изгородь, и барахтался, пытаясь выпутаться.

— Гарри! — Хагрид был в своей огромной, пушистой бобровой дохе, в его бровях и бороде — снег. — Счас тока от Гроупа, он так всему учится, не поверишь…

— Хагрид, там, сзади, там кто-то напал, или заклял, или ещё как-то…

— Чё? — спросил Хагрид, наклоняясь, чтобы сквозь гул ветра услышать, что говорит Гарри.