От холодного ночного воздуха пульсирующая боль в носу немного затихла. Тонкс посмотрела на Гарри; он был зол и смущён из-за того, что был найден в таком дурацком положении. Тонкс молча отдала ему плащ-невидимку.

— Кто это сделал?

— Драко Малфой, — сказал Гарри с горечью. — Спасибо за… ну…

— Без проблем, — сказала Тонкс без тени насмешки. Как Гарри мог разглядеть в темноте, у неё были те же мышиные волосы и тот же печальный вид, как и прошлый раз, когда он встретил её в Норе. — Я могу поправить твой нос, если ты постоишь спокойно.

Гарри не очень понравилась эта идея; он намеревался посетить мадам Помфрей, школьного врача, которой он доверял больше, когда дело касалось Лечащих чар, но сказать об этом было бы невежливо. Поэтому он закрыл глаза и замер.

— Эпискей, — произнесла Тонкс.

В носу Гарри стало очень горячо, а потом очень холодно. Гарри поднял руку и крайне осторожно его ощупал. Да, похоже, что он был вылечен.

— Пребольшое спасибо!

— Тогда накинь-ка обратно свой плащ, и мы сможем прогуляться до школы, — сказала Тонкс, по- прежнему без улыбки. Пока Гарри надевал плащ, она взмахнула волшебной палочкой; огромное серебристое четвероногое существо вырвалось из неё и умчалось в темноту.

— Это что, Покровитель? — спросил Гарри, который как-то видел, как Дамблдор отправлял так сообщения.

— Да, я послала в замок, что ты со мной, иначе они будут волноваться. Давай пошли, нам лучше не мешкать.

Они направились к дороге, ведущей в школу.

— Как вы меня нашли?

— Я заметила, что ты не покинул поезд, и я знала, что у тебя есть этот плащ. Я подумала, что ты мог по какой-то причине спрятаться. А когда я увидела, что шторки в этом купе задёрнуты, то подумала — стоит его проверить.

— Но что вы вообще здесь делаете? — спросил Гарри.

— На данный момент сижу в Хогсмиде, обеспечиваю школе дополнительную защиту, — сказала Тонкс.

— Здесь только вы, или…?

— Нет, Праудфут, Саваж и Долиш тоже здесь.

— Долиш, это тот самый аурор, которого Дамблдор вырубил в прошлом году?

— Тот самый.

Они осторожно шли по тёмной пустой дороге, держась свежих следов, оставленных колёсами карет. Гарри исподтишка, сквозь плащ, смотрел на Тонкс. В прошлом году она всех обо всём расспрашивала (порой даже малость надоедала), легко смеялась, шутила. Сейчас она казалась старше, намного серьёзней и целеустремлённей. Что это всё — последствия того, что произошло в министерстве? Он неловко размышлял о том, что Эрмиона предложила бы ему сказать что-нибудь утешительное насчёт Сириуса, что-нибудь вроде, что это совершенно не её вина, но сделать это он не чувствовал сил. Он был далёк от того, чтобы винить её в смерти Сириуса, она была виновата в ней не больше других (и намного меньше, чем он сам), но он не хотел говорить о Сириусе, если мог этого избежать. И они молча брели сквозь холодную ночь, и длинная мантия Тонкс шелестела, волочась по земле…

Всегда проделывая этот путь в карете, Гарри никогда раньше не думал о том, как далеко от станции Хогсмид до Хогвартса. С огромным облегчением он в конце концов увидел высокие колонны по сторонам ворот, каждая увенчана крылатым вепрем. Ему было холодно, он был голоден и очень хотел оставить новую, мрачную, Тонкс позади. Но когда Гарри протянул руку и толкнул ворота, он нашёл их запертыми на цепь.

— Алохомора! — уверенно произнёс он, указывая волшебной палочкой на замок, но ничего не произошло.

— Это здесь не работает, — сказала Тонкс. — Дамблдор сам их заколдовал.

Гарри огляделся.

— Я могу перелезть через стену, — предложил он.

— Нет, не сможешь, — без выражения сказала Тонкс. — На них Противопроникающие чары. За лето безопасность раз в сто закрутили.

— Что ж, — сказал Гарри, начиная раздражаться от её нежелания помочь. — Тогда мне, значит, остаётся устроиться спать прямо здесь, и ждать утра.

— Кто-то идёт за тобой, — сказала Тонкс. — Смотри.

Вдалеке под стеной замка качался фонарь. Гарри был так рад его увидеть, что почувствовал себя способным вынести даже хриплые нотации Филча, с его жалобами на ученическую расхлябанность и разглагольствованиями насчёт того, как тиски на пальчики способствуют прилежанию. Его радость длилась, пока жёлтый свет не приблизился к ним на десять футов, и Гарри не снял плащ, чтобы его можно было увидеть, и с приступом чистого отвращения не узнал длинный крючковатый носа и длинные, чёрные, сальные волосы Северуса Снэйпа.

— Так, так, так, — усмехнулся Снэйп, доставая волшебную палочку и постукивая по замку, отчего цепь расстегнулась и свернулась, как змея, и ворота со скрипом открылись. — Как мило с вашей стороны, Поттер, что вы вернулись, хотя вы, верно, решили, что ношение школьной формы умаляет вашу привлекательность.

— Я не мог переодеться, у меня нет моего…, - начал было, Гарри, но Снэйп перебил его.

— Нет нужды ждать, Нимфадора, Поттер находится… хм… в безопасности в моих руках.

— Я думала, сообщение получит Хагрид, — хмуро сказала Тонкс.

— Хагрид опоздал на праздование начала учебного года, прямо как Поттер, поэтому сообщение получил я, — сказал Снэйп, отходя, чтобы Гарри мог пройти. — Кстати, мне было любопытно поглядеть на твоего нового Покровителя.

Он с громким лязгом закрыл ворота перед её носом, опять постучал по цепям своей палочкой, и они, гремя, скользнули на своё место.

— Я думаю, тебе следовало бы оставить старого, — сказал Снэйп, с нескрываемой злобой в голосе. — Новый выглядит хиловатым.

И поскольку Снэйп как раз качнул фонарём, Гарри мельком увидел лицо Тонкс, потрясенное и злое. И тут же оно опять скрылось во тьме.

— Спокойной ночи, — сказал ей Гарри через плечо, направляясь со Снэйпом к школе. — Спасибо за… всё.

— До скорого, Гарри.

Снэйп хранил молчание минуту, или около того. Гарри казалось, будто его тело излучает волны ненависти, такие мощные, что было странным, как Снэйп не чувствует их жара. Гарри ненавидел Снэйпа с первой встречи, но своим отношением к Сириусу Снэйп навсегда и бесповоротно поставил себя за грань прощения. Что бы ни говорил Дамблдор, у Гарри летом было время подумать, и он пришёл к выводу, что ехидные замечания Снэйпа в адрес Сириуса о том, как тот отсиживается в безопасности, пока члены Ордена Феникса сражаются с Волдемортом, наверно были не последней причиной того, что Сириус помчался в Министерство в ту ночь, навстречу смерти. Гарри цеплялся за эту убеждённость, потому что она позволяла ему обвинять Снэйпа, казавшегося ему удовлетворённым случившимся, и ещё потому, что если кто и не жалел о смерти Сириуса, так это человек, шагавший сейчас в темноте рядом с Гарри.

— Полагаю, разумно снять полсотни баллов с Гриффиндора за опоздание, — сказал Снэйп. — И, дай- ка подумаю, ещё двадцать за твой маггловский наряд. Чтоб ты знал, я не помню, чтобы какой-нибудь колледж так плохо начинал семестр. Даже пудинг ещё не начали есть. Не иначе, ты поставил рекорд, Поттер.

Неистовство и ненависть бурлили внутри Гарри, он чувствовал, что дошёл до белого каления, но он бы предпочёл, заколдованный в неподвижность, ехать в Лондон, чем рассказать Снэйпу, почему он опоздал.