— Я полагаю, ты рассчитывал на эффектное появление, так ведь? — продолжил Снэйп. — И раз летающей машины под рукой нет, ты рассудил, что вломиться в Большой Зал прямо в середине церемонии — тоже драматично и эффектно?
Гарри по- прежнему молчал, хотя его грудь — как ему казалось — вот-вот взорвётся. Он знал, что Снэйп пришёл за ним именно ради этого, ради нескольких минут, когда он мог высмеивать и мучать Гарри, и никто этого не слышал.
Наконец они дошли до ступеней замка, и величественные дубовые двери распахнулись, пропуская их в обширный, увешанный флагами вестибюль. Его оглашали взрывы смеха, болтовня, звон тарелок и стаканов, разносившиеся из открытых дверей в Большой Зал. Гарри подумал, не удастся ли надеть плащ-невидимку, и добраться до своего места за гриффиндорским столом (который, к сожалению, стоял дальше всех от входа) незамеченным. Однако, словно прочитав его мысли, Снэйп сказал:
— Никаких плащей. Ты можешь войти, чтобы все тебя видели; я уверен, ты именно этого и хочешь.
Гарри решительно шагнул через открытые двери: всё, что угодно, но прочь от Снэйпа. Большой Зал, с его четырьмя длинными столами колледжей и столом учителей на помосте, был украшен, как обычно, летающими свечами, от которых тарелки внизу блестели и искрились. Гарри всё это казалось мерцающим туманом: он шёл так быстро, что миновал стол Хаффлпаффа, прежде чем ученики только начали на него смотреть; и когда кое-кто встал, чтобы рассмотреть его получше, он уже заметил Рона и Эрмиону, устремился к ним вдоль скамей, и втиснулся между ними.
— Где ты пропал — блин, что ты сделал с лицом? — сказал Рон, таращась на него, как, впрочем, и все ученики по соседству.
— А что с ним не так? — сказал Гарри, хватая ложку и пытаясь рассмотреть в ней своё перекошенное отражение.
— Ты весь в крови! — сказала Эрмиона. — Повернись-ка…
— Она подняла палочку, сказала
— Спасибо, — сказал Гарри, ощущая наконец-таки чистое лицо. — Мой нос — он как?
— Нормально выглядит, — удивлённо сказала Эрмиона. — С чего ему быть другим? Гарри, что случилось? Мы так перепугались!
— Потом расскажу, — быстро ответил Гарри. Он не сомневался, что Джинни, Невилл, Дин и Шеймус навострили уши; даже Почти Безголовый Ник, гриффиндорский призрак, подплывал вдоль скамьи, явно чтобы подслушивать.
— Но… — начала Эрмиона.
— Не сейчас, Эрмиона! — сказал Гарри многозначительным голосом. Он очень надеялся, что кругом решат, что он был втянут в нечто героическое, предпочтительно включающее парочку Пожирателей Смерти и дементора. Конечно, Малфой разнесёт свой рассказ так широко, как сможет, но всегда оставалась надежда, что эта байка не найдёт слишком много гриффиндорских ушей.
Он потянулся через Рона за парочкой куриных ножек и пригоршней чипсов, но прежде чем он их достал, они исчезли, сменившись пудингом.
— Ты, кстати, пропустил сортировку, — сказала Эрмиона, в то время как Рон занялся шоколадными пирожными.
— Шляпа сказала что-нибудь интересное? — спросил Гарри, беря кусок пирога с патокой.
— Ну, в основном всё то же… советовала всем объединиться перед лицом врага. Ну ты знаешь…
— Дамблдор упоминал Волдеморта?
— Ещё нет, но он же всегда бережёт подобающую речь к концу праздника, так ведь? Значит, ждать осталось немного.
— Снэйп сказал, что Хагрид опоздал на церемонию…
— Ты видел Снэйпа? Каким боком? — промямлил Рон с полным ртом пирожных.
— Да так. Столкнулся, — уклончиво сказал Гарри.
— Хагрид опоздал только на несколько минут, — сказала Эрмиона. — Смотри, он машет тебе, Гарри.
Гарри взглянул на стол преподавателей и улыбнулся Хагриду, который в самом деле приветственно махал ему. Хагриду никак не получалось держаться с достоинством, подобно профессору Мак-Гонагалл, главе Гриффиндора, чья голова находилась где-то между локтём и плечом Хагрида (они сидели рядом), и которая смотрела на такое полное энтузиазма приветствие с неодобрением. Гарри был удивлён, увидев профессора Трелони, преподавательницу прорицаний, сидящей с другой стороны от Хагрида; она редко покидала свою комнату в башне, и Гарри никогда ранее не видел её на празднике начала учёбы. Как всегда, она выглядела странной, со своими блестящими бусами и волочащимися шалями, с очками, увеличивающими её глаза до невероятных размеров. Всегда считавший её немножко мошенницей, Гарри был в конце прошлого года потрясён, узнав, что это именно она сделала предсказание, из-за которого Лорд Волдеморт убил его родителей и напал на самого Гарри. Знание этого заставило Гарри ещё меньше желать общества профессора Трелони, хорошо хоть, в этом году у него Прорицания не будет. Её огромные глаза- фонари смотрели в его сторону; он поспешно перевёл взгляд на стол Слитерина. Драко Малфой изображал разбитие носа под смех и аплодисменты своих дружков. Гарри уставился на свой пирог с патокой, внутри него опять всё горело. Что бы он дал за встречу с Малфоем, чтоб один на один…
— Так чего хотел профессор Слизхорн? — спросила Эрмиона.
— Хотел узнать, что на самом деле было в Министерстве, — сказал Гарри.
— И он, и все остальные, кто здесь, — вздохнула Эрмиона. — Нас просто допрашивали об этом в поезде, правда, Рон?
— Ещё бы, — протянул Рон. — Всем нужно знать, точно ли ты «Избранный'…
— На эту тему очень много говорилось даже среди нас, призраков, — вмешался Почти Безголовый Ник, наклоняя свою не до конца отсечённую голову к Гарри так, что она опасно пошатнулась на его жабо. — Подозревают, что у меня есть влияние на Поттера; широко известно, что мы в дружеских отношениях. Я уверил сообщество призраков, что я не буду докучать тебе требованием информации. — Гарри Поттер, — сказал я им, — знает, что может положиться на меня со всею уверенностью. И я лучше умру, чем предам его доверие…
— Это не шибко много значит, когда ты и так мёртв, — заметил Рон.
— Вновь показал ты всю чувствительность тупого топора! — сказал Почти Безголовый Ник оскорбленном тоном, поднялся в воздух и заскользил к дальнему концу гриффиндорского стола, как раз когда Дамблдор поднялся со своего стула. Болтовня и смешки, гудевшие по всему Залу, мгновенно прекратились.
— Очень рад вас всех видеть! — сказал он, широко улыбаясь, а его руки раскрылись, словно для того, чтобы обнять весь зал.
— Что у него с рукой? — охнула Эрмиона.
Она была не единственной, кто это заметил. Правая рука Дамблдора была такой же чёрной и на вид неживой, как и в ту ночь, когда он вызволял Гарри от Десли. По залу побежал шёпот; Дамблдор, явно поняв, в чём дело, просто улыбнулся и набросил на увечную кисть пурпурно-золотистый рукав.
— Совершенно не о чем беспокоится, — сказал он беспечно. — А сейчас… наши новые студенты — с прибытием! А старые — с возвращением! Следующий год, полный магического образования, ждёт вас…
— Его рука была такой же, когда я видел её этим летом, — прошептал Гарри Эрмионе. — Я думал, что он её за это время вылечит… или это мадам Помфрей сделает…
— Она выглядит так, будто отмерла, — сказала Эрмиона так, словно её сейчас стошнит. — Правда, существуют раны, которые не вылечить… старые проклятия… ну или яды без противоядия…
— … и мистер Филч, наш смотритель, просил меня упомянуть, что любые игрушки, купленные в магазине, называемом «Волшебные Выкрутасы Висли», запрещаются все на круг. Всем, кто желает играть в квиддитч за свой колледж, следует, как обычно, записаться у глав колледжей, как и желающим комментировать матчи — мы ищем нового комментатора. И мы рады приветствовать в этом году нового члена преподавательского коллектива, профессора Слизхорна…
Слизхорн встал, его лысая голова поблескивала на свету свечей, а живот затенил стол.
