втаскиваешь.

— Весьма изобретательно, — сказал Дамблдор. — Но ведь это весьма утомительно, для такой бедной старой клячи, чающей тихой жизни, как ты. А вот если ты вернёшься в Хогвартс…

— Если ты собираешься рассказывать мне, какая мирная жизнь ожидает меня в стенах этой пагубной школы, то можешь не тратить слов, Альбус! Я, возможно, и нахожусь в бегах, но некоторые забавные слухи долетают и до меня, включая отставку Долорес Амбридж! Вот, оказывается, как у вас нынче обращаются с преподавателями…

— Профессор Амбридж повздорила с нашими кентаврами, — сказал Дамблдор. — Я полагаю, что ты, Хорас, не додумался бы забраться в лес и обозвать там целую орду разъярённых кентавров «грязными полукровками».

— Что, она это учудила? — спросил Слизхорн. — Идиотка. Она мне никогда не нравилась.

Гарри издал негромкий смешок, отчего и Дамблдор, и Слизхорн повернулись и посмотрели на него.

— Извините, — быстро поправился Гарри, — просто… Мне она тоже не особенно нравилась.

Неожиданно Дамблдор поднялся со стула.

— Вы уходите? — с надеждой спросил Слизхорн.

— Нет, я просто хотел узнать, могу ли я воспользоваться твоей ванной комнатой, — ответил Дамблдор.

— О, — с явным разочарованием сказал Слизхорн, — вторая дверь слева, вниз по коридору.

Дамблдор быстрым шагом покинул комнату. Как только за ним закрылась дверь, наступило молчание. Потом Слизхорн тоже встал, но, похоже, не зная толком, что же он собирается делать. Он украдкой глянул на Гарри, затем подошёл к камину и, повернувшись к Гарри лицом, стал греть свой обширyый зад.

— Только не думай, что я не знаю, зачем он тебя притащил, — резко произнёс он.

Гарри просто смотрел на Слизхорна. Водянистые глаза Хораса скользнули по его шраму, но на этот раз задержались и на лице.

— Ты очень похож на отца.

— Да, мне уже говорили об этом, — ответил Гарри.

— Кроме глаз. У тебя…

— Глаза моей мамы, я знаю, — Гарри так часто слышал эту фразу, что она уже начала его утомлять.

— Хм… Да, да. Учителю, разумеется, не положено иметь любимчиков, но она была моей любимой ученицей. Твоя мать, — добавил Слизхорн в ответ на вопросительный взгляд Гарри. — Лили Эванс. Одна из способнейших, кого довелось учить. Живая такая, знаешь ли, очаровательная девица. Я всегда говорил, что ей место в моём колледже. Она всегда отвечала — я не знал, смеяться или плакать.

— А ваш был какой колледж?

— Я был главой Слитерина, — сообщил Слизхорн. — Эй-эй, — быстро продолжил он, заметив выражение лица Гарри и наставив на него толстый палец, — не думай обо мне ничего этакого! Сам-то ты гриффиндорец, как и она, полагаю? Да, обычно в семьях так и бывает. Не всегда, впрочем. Слышал, небось, о Сириусе Блэке? Должен был — о нём последнюю пару лет все газеты писали. Умер он, где-то с месяц…

Словно невидимая рука сжалась в груди у Гарри, и не отпускает…

— Так или иначе, с твоим отцом они в школе были — не разлей водой. Так вот, все до одного Блэки училась в моём колледже, но Сириус угодил в Гриффиндор! Как досадно — он был талантливым мальчиком. Правда, его брат Регулус всё-таки попал ко мне, но лучше бы, чтоб полный набор!

Это прозвучало так, словно заядлого коллекционера обошли на аукционе. Погрузившись в воспоминания, Хорас невидяще уставился на противоположную стену, лениво поворачиваясь, чтобы обеспечить себе равномерный подогрев сзади.

— Да, твоя мать, она была из семьи магглов. Я просто диву дался, когда об этом узнал. Думал, она самая чистокровная, с такими-то способностями.

— Одна моя подруга тоже из семьи магглов, — сказал Гарри, — а она лучшая на курсе.

— Так иногда получается. Забавно правда? — спросил Слизхорн.

— Не думаю, — холодно заметил Гарри.

Слизхорн удивлённо глянул на него сверху вниз. — Только не думай, что у меня какие-то предубеждения! — воскликнул он. — Нет, нет, нет! Или я не сказал только что — изо всех учеников твоя мать была моей любимейшей? А ещё был Дирк Крессвелл — теперь он глава Отдела Связи с Гоблинами — тоже маггл по крови, и очень одарённый ученик, до сих пор снабжает меня ценной информацией обо всём, что происходит в Гринготтсе!

Самодовольно улыбнувшись, он слегка покачался на месте и указал на множество фотографий в блестящих рамках, висящих над комодом, каждая полна крохотными движущимися изображениями.

— Всё бывшие студенты, все фотографии подписаны. Вон, обрати внимание, Барнабас Кафф, редактор Ежедневного Прорицателя, всегда интересуется, как, по мне, свежие новости. И Амброзий Флюм, из «Горшочка с мёдом», каждый день рождения дарит большую коробку конфет — и всё только потому, что я смог лично представить его Цицерону Харкиссу, который дал ему его первую работу! А позади — ты увидишь, только поверни шею — это Гвеног Джонс — она самая, капитан Бесшабашных Гарпий. Людей всегда поражает, что я на короткой ноге с Гарпиями, и всегда достаю билеты, когда захочу!

Эта мысль, по-видимому, привела его в отличнейшее расположение духа.

— И все эти люди в курсе, где вас найти, чтобы послать вам подарки? — спросил Гарри, недоумевая, почему Пожиратели Смерти до сих пор не выследили Слизхорна, если его так просто находили коробки конфет, билеты на квиддитч и жаждущие его советов и мнений посетители.

Улыбка сползла с лица Слизхорна так же быстро, как ранее — кровь со стен.

— Разумеется, нет, — сказал он, глядя на Гарри сверху вниз. — Я вот уже год, как ни с кем не общаюсь.

Гарри показалось, что эти слова потрясли самого Слизхорна; какое-то мгновение он выглядел совсем растерянным. Затем он пожал плечами.

— Ну да… В такие времена предусмотрительный волшебник не высовывается. Дамблдору вольно рассуждать, однако прямо сейчас стать учителем в Хогвартсе — это ж публично признаться в преданности Ордену Феникса! Конечно, я признаю: они там все достойные, и храбрые, и всё такое, но лично я как-то не рвусь ставить жизнь на кон…

— Совсем не надо вступать в Орден, чтобы учить в Хогвартсе, — перебил его Гарри, не в силах сдержать насмешки в голосе: трудновато было сочувствовать отшельническому образу жизни Слизхорна, и вспоминать, как Сириус питался в пещере крысами. — Большинство учителей не в Ордене, и никого из них ещё не убили — не считая, конечно, Квиррела, но он сам виноват, раз работал на Волдеморта.

Гарри был абсолютно уверен, что Слизхорн из тех волшебников, что не переносят, когда Волдеморта называют по имени вслух, и не ошибся: Слизхорн вздрогнул и протестующе заохал, но Гарри не обратил на это внимания.

— Я считаю, что учителям Хогвартса безопасноснее, чем всем прочим, ведь директор школы — Дамблдор. Считают, что он единственный, кого Волдеморт боится, разве нет? — продолжал Гарри.

Несколько секунд Слизхорн смотрел в пустоту: казалось, он обдумывал слова Гарри.

— Н-да, вообще-то это правда, что Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не искал схватки с Дамблдором, — неохотно пробормотал он. — И, кто усомнится, что раз я не примкнул к Пожирателем Смерти, то Тот-Кого-Нельзя-Называть вряд ли будет считать меня своим другом… А тогда, пожалуй, мне безопаснее было бы находиться поближе к Альбусу… Я не могу притворяться, будто смерть Амелии Боунс не потрясла меня… Если уж она, со всеми её связями и под защитой Министерства…

Тут Дамблдор вернулся в комнату, и Слизхорн подпрыгнул, словно забыл, что тот в его доме.

— Ах, вот, наконец, и ты, Альбус, — произнёс он. — Долго ж тебя не было. Что-то с желудком?

— Нет, я просто читал маггловские журналы, — ответил Дамблдор. — Там такие узоры для вязания. Ладно, Гарри, мы достаточно злоупотребляли гостеприимством Хораса. Полагаю, нам пора уходить.

Гарри вскочил на ноги — ещё бы он возражал. Слизхорн, казалось, был захвачен врасплох.