создал все шесть) — большая проблема, но я рискну предположить, что завладев реликвиями Хаффлпаффа и Слитерина, он вышел на охоту за вещами, принадлежавшими Гриффиндору и Рэйвенкло. Четыре предмета, принадлежавших основателям — я уверен, они должны были завладеть воображением Волдеморта. Я не могу сказать, нашёл ли он что-то, принадлежавшее Рэйвенкло. Однако я твёрдо знаю, что единственная известная реликвия Гриффиндора в безопасности.

Дамблдор указал своим почерневшим пальцем на стену за своей спиной, где в стеклянном ящике покоился инкрустированный рубинами меч.

— Так вы думаете, именно за этим он на самом деле и хотел вернуться в Хогвартс, сэр? — спросил Гарри. — Попытаться найти что-то, принадлежавшее основателям?

— В точности моя мысль, — сказал Дамблдор. — Но, к сожалению, это не продвигает нас вперёд, так как ему пришлось уйти восвояси — по крайней мере, я так думаю — без малейшей возможности обыскать школу. Я вынужден заключить, что он так и не смог осуществить свою мечту собрать четыре вещи, принадлежавшие основателям. Он — точно — нашёл две, он мог найти третью; больше мы ничего сказать не можем.

— Даже если он раздобыл что-то от Рэйвенкло или от Гриффиндора, остается шестая Разделённая Суть, — подсчитал Гарри на пальцах. — А что если у него есть оба?

— Я так не думаю, — сказал Дамблдор. — Мне кажется, я знаю, где шестая Суть. Интересно, что ты скажешь, если я признаюсь, что мне было очень любопытно поведение той змеи, Нагайны?

— Змеи? — спросил Гарри, вздрогнув. — Животных можно использовать для Разделения Сути?

— Ну, так делать не рекомендуется, — сказал Дамблдор. — Очевидно же, что доверять часть собственной души чему-то, что может думать и действовать само по себе — дело очень рискованное. Однако если мои подсчёты верны, то когда Волдеморт вошёл в дом твоих родителей, чтобы убить тебя, у него всё ещё не хватало одной Разделённой Сути для желанного набора из шести. Он, похоже, приурочивал создание Разделённых Сутей к особо значимым убийствам. Определённо, так он смотрел на твою смерть. Он верил, что, убив тебя, отведёт опасность, утверждаемую пророчеством. Верил, что сделает себя непобедимым. Я уверен, что именно с твоей смертью он планировал создать свою последнюю Разделённую Суть. Как мы знаем, ему это не удалось. Однако через несколько лет он с помощью Нагайны убил старика- маггла, и ему могло прийти в голову превратить её в последнюю Суть. Она подчеркивает его связь со Слитерином, увеличивает загадочность лорда Волдеморта; я думаю, он привязан к ней так, как вообще может быть к кому-то привязан; Определённо он любит держать её при себе, и его власть над ней, похоже, велика даже для Змееуста.

— Значит, — сказал Гарри, — дневник ушёл, и кольцо ушло. Чаша, медальон и змея всё ещё невредимы, и вы думаете, что может быть ещё одна Суть в чём-то, когда-то принадлежавшим Гриффиндору или Рэйвенкло?

— Замечательно краткий и точный вывод, — сказал Дамблдор, наклонив голову.

— Так… вы их всё ещё ищете, сэр? Вы за этим уходите из школы?

— Верно, — ответил Дамблдор. — Я их очень долго ищу. Мне кажется… возможно… я близок к нахождению ещё одного. Есть обнадеживающие знаки.

— А если вы найдёте, — быстро сказал Гарри, — могу я пойти с вами и помочь с ним разделаться?

Дамблдор некоторое время внимательно смотрел на Гарри, и сказал:

— Да, я думаю, можешь.

— Правда? — воскликнул Гарри, ошеломлённый (если честно).

— О да, — сказал Дамблдор, слегка улыбнувшись. — Думаю, ты это право заработал.

Сердце Гарри подпрыгнуло. Было очень приятно, что ему не стали опять говорить про осторожность и защиту. На директоров и директрис по стенам решение Дамблдора произвело, похоже, другое впечатление: Гарри видел, как некоторые осуждающе качали головами, а Финеас Нигеллус — тот просто фыркнул.

— А Волдеморт знает, когда уничтожается Разделённая Суть, сэр? Он может это почувствовать? — спросил Гарри, игнорируя портреты.

— Очень интересный вопрос, Гарри. Надеюсь, что нет. Надеюсь, что Волдеморт сейчас настолько упился злом, а эти важные части его души так долго были от него отделены, что он не чувствует так, как мы. Возможно, на пороге смерти он мог бы ощутить их потерю… но он не ощутил, к примеру, что уничтожен дневник, пока не выпытал правду из Люциуса Малфоя. Мне сообщили, что когда Волдеморт узнал, что дневник продырявили и забрали всю его силу, гнев его был ужасен.

— Но я думал, он как раз имел в виду, чтобы Люциус Малфой подбросил его в Хогвартс.

— Да, он так и намеревался, много лет назад, когда был уверен, что сможет создать ещё Разделённые Сути, однако он предполагал, что Люциус Малфой будет ждать его приказа; но приказ не был отдан, так как Волдеморт исчез вскоре после того, как передал Малфою дневник. Несомненно, Волдеморт полагал, что Люциус не осмелится делать с Разделённой Сутью что-то иное, кроме как бережно её охранять, но он переоценил страх Люциуса перед господином, который исчез много лет назад и который, как думал Люциус, умер. Конечно, Люциус не знал, чем на самом деле был дневник. Думаю, Волдеморт сказал ему, что дневник поможет снова открыть Потаённую Комнату, что он специально для этого заклят. Знай Люциус, что держит в руках часть души своего господина, он, без сомнения, обошёлся бы с ней с большим уважением — но вместо этого он решил осуществить старый план уже в собственных интересах. Подкинув дневник дочери Артура Висли, он одним ударом хотел дискредитировать Артура и избавиться от крайне противозаконного магического предмета. Ах, бедный Люциус… разъярить Волдеморта, погубив ради своей корысти Разделённую Суть, и, в прошлом году, провалиться в Министерстве… я не удивлюсь, если он втайне радуется тому, что сейчас его в Азкабане надёжно охраняют.

Гарри ненадолго задумался, а потом спросил:

— Так если уничтожить все Разделённые Сути, Волдеморта можно будет убить?

— Да, я так думаю, — сказал Дамблдор. — Без своих Разделённых Сутей Волдеморт станет смертным человеком с ослабленной и уменьшенной душой. Но не забывай, что пусть его душа и неисцелимо искалечена, его разум и магические силы остаются невредимыми. Даже без Разделённых Сутей убийство волшебника, подобного Волдеморту, потребует не рядовых сил и умений.

— Но у меня нет каких-то особенных умений или сил, — сказал Гарри, прежде чем успел себя остановить.

— Нет, есть, — твёрдо сказал Дамблдор. — У тебя есть сила, которой никогда не было у Волдеморта. Ты можешь…

— Я знаю! — нетерпеливо сказал Гарри. — Я могу любить! — лишь с большим усилием он не добавил «типа это так важно»!

— Да Гарри, ты можешь любить, — Дамблдор словно знал, чего только что не сказал Гарри. — Это великое и чудесное свойство, если посмотреть на всё, что с тобой случилось. Ты всё ещё слишком юн, Гарри, чтобы понять, насколько ты особенный.

— Так, значит, когда пророчество говорит, что у меня будет сила, про которую не знает Тёмный Лорд, это оно про любовь? — спросил Гарри, чувствуя себя слегка разочарованным.

— Именно, только любовь, — сказал Дамблдор. — Но, Гарри, никогда не забывай, сказанное в пророчество важно лишь потому, что важным его сделал Волдеморт. Я тебе уже говорил это в том году. Волдеморт избрал тебя, как самого опасного для него человека — и тем самым и сделал тебя таким человеком!

— Но это всё равно сводится к тому…

— Нет! — сказал Дамблдор, сейчас уже нетерпеливо. Ткнув в Гарри своей чёрной, ссохшейся рукой, он сказал. — Это ты придаешь слишком большое значение пророчеству!

— Но, — пробормотал Гарри, — но вы сказали, что пророчество означает…

— А исполнилось бы оно когда-нибудь, не услышь о нём Волдеморт? Значило бы оно хоть что-то? Конечно нет! Ты думаешь, что все предсказания в Зале Пророчеств осуществились?

— Но, — сказал Гарри, уже ничего не соображая, — но в том году вы сами сказали, что одному из нас придётся убить другого…

— Гарри, Гарри, это только потому, что Волдеморт совершил ужасную ошибку, и действовал, опираясь на слова профессора Трелони! Если б Волдеморт никогда не убивал твоего отца, вложил бы он в тебя