— Вы не хотите избавиться от мага, который убил Лили Эванс?
— Гарри, Гарри, конечно, я хочу, но…
— Но вы боитесь, он узнает, что вы помогли мне?
Слизхорн не ответил; было видно, как он напуган.
— Будьте смелым, как моя мама, профессор…
Слизхорн поднял пухлую руку и прижал трясущиеся пальцы ко рту; какое-то мгновение он походил на огромного роста младенца.
— Этим нельзя горд… Мне стыдно от того…, - прошептал он сквозь пальцы, — от того, что покажет это воспоминание… Мне кажется, я в тот день наделал столько беды…
— Вы всё это перечеркнёте, дав мне ваше воспоминание, — сказал Гарри. — Это будет очень смелый и благородный поступок.
Хагрид зашевелился было, и продолжал храпеть. Слизхорн и Гарри смотрели друг на друга поверх оплывающей свечи. Долгая, долгая тишина, но Феликс Фелицис подсказывал Гарри не нарушать её, подождать. Затем, очень медленно, Слизхорн сунул руку в карман и вытянул волшебную палочку. Другой рукой он полез за пазуху и вынул маленькую пустую бутылочку. Продолжая смотреть в глаза Гарри, Слизхорн коснулся концом палочки своего виска, отвел палочку, и потянулась длинная серебряная нитка воспоминания, словно приклеенная к её концу. Она тянулась и тянулась, пока не оборвалась и не повисла, качающаяся, блестящая, на конце палочки. Слизхорн опостил её в бутылочку, где она сперва свернулась клубком, а потом разбухла, заполняя бутылочку, словно газ. Слизхорн дрожащей рукой вставил пробку и передал бутылочку через стол Гарри
— Большое спасибо, профессор.
— Ты славный мальчик, — по жирным щекам Слизхорна сбегали слезы, теряясь в моржовых усах. — И у тебя её глаза… Только не думай обо мне очень плохо, когда всё это увидишь…
И, как Хагрид, он опустил голову на руки, глубоко вздохнул, и заснул.
Глава двадцать третья Разделение Сути
В озвращаясь в замок, Гарри почувствовал, что Феликс Фелицис кончает работать. Парадный вход всё ещё оставался незапертым, но на третьем этаже навстречу попался Пивз, и Гарри еле-еле ушёл незамеченным, успев нырнуть в один из своих секретных проходов. Так что, когда он подошёл к портрету Дамы-Толстушки и снял плащ-невидимку, его совсем не удивило, что Толстушка настроена совсем не дружелюбно.
— Как ты думаешь, который сейчас час?
— Извините меня, мне надо было выйти по важному делу…
— Ну а в полночь изменился пароль, так что изволь ночевать в коридоре, понятно?
— Вы шутите! — воскликнул Гарри. — С чего его в полночь-то изменили?
— А потому что это всегда так бывает, — ответила Толстая Леди. — Если ты злишься, пойди поругайся с директором, охранные меры именно он устанавливает.
— Классно, — с горечью произнес Гарри, оглядывая жёсткий каменный пол. — Просто великолепно. Да, я бы пошел и поговорил с Дамблдором, будь он тут. Это ж он хотел, чтобы я…
— Он здесь, — сказал кто-то за спиной Гарри. — Профессор Дамблдор вернулся в школу час назад.
Почти Безголовый Ник плыл по воздуху к Гарри, его голова, как всегда, покачивалась на воротнике.
— Я узнал это от Кровавого Барона, он видел, как тот приехал, — сказал Ник. — Он появился, как сказал Барон, в хорошем настроении, хотя, конечно, и устал немного.
— А где он? — сердце Гарри подскочило
— А, стонет и лязгает цепями на Астрономической башне, это его любимое времяпровождение…
— Да не Кровавый Барон, а Дамблдор!
— А он в своем кабинете, — сказал Ник. — Из того, что я услышал от Барона, я полагаю, что у него срочные дела…
— Ага, точно, — в груди Гарри пылало возбуждение; он уже предвкушал, как расскажет Дамблдору, что раздобыл-таки воспоминание. Гарри развернулся на месте и рванул прочь, не обращая внимания на крики Толстушки:
— Вернись! Ну ладно, я наврала! Я просто завелась, что ты меня разбудил! Пароль старый — «червяк»!
Но Гарри уже нёсся по коридорам, и скоро уже говорил
— Войдите, — сказал Дамблдор, когда Гарри постучал. Голос показался Гарри очень усталым. Гарри открыл дверь. Кабинет Дамблдора выглядел как всегда, лишь небо за окнами было тёмным и звездным.
— Вот не ожидал, Гарри, — удивился Дамблдор. — Чем же я обязан такому позднему визиту?
— Сэр — я достал её. Я добыл память Слизхорна.
Гарри вынул маленькую стеклянную бутылочку и показал Дамблдору. Секунду или две директор озадаченно смотрел на неё, потом его лицо озарилось широкой улыбкой.
— Гарри, это прекрасная новость! Действительно, хорошее дело! Я знал, что ты справишься!
Забыв думать о позднем часе, он торопливо обогнул стол, взял здоровой рукой бутылочку с памятью Слизхорна, и пошёл к шкафу, где хранил Думоотвод.
— И сейчас, — Дамблдор поставил каменную чашу на стол и вылил в неё содержимое бутылочки, — и сейчас, наконец, мы увидим. Гарри, скорее…
Гарри послушно наклонился над Думоотводом, почувствовал, как его ноги отрываются от пола… И снова падение сквозь темноту, и приземление в старом кабинете Хораса Слизхорна. Перед ним — Слизхорн, моложе нынешнего, с густыми, блестящими соломенными волосами и светло-рыжими усами, сидит в уютном развалистом кресле, пристроив ноги на бархатную скамеечку, держа в одной руке бокальчик вина, а другой роясь в коробке с морожеными ананасами. Вокруг — полдюжины мальчиков-подростков, среди них Том Ребус, золотое с чёрным кольцо Дволлодера блестит у него на пальце.
Дамблдор приземлился рядом с Гарри, как раз, когда Ребус спросил: — Сэр, а правда что Профессор Весельчак увольняется?
— Том, Том, даже если бы я и знал, я не мог бы тебе сказать, — сказал Слизхорн, укоризненно покачивая пальцем, хотя в то же время слегка подмигивая. — Мне бы следовало спросить, откуда ты черпаешь свою информацию, мальчик, что знает больше, чем половина учителей?
Ребус улыбнулся, остальные мальчики засмеялись, глядя на него с восхищением.
— И насчёт твоей удивительной способности знать вещи, которые не следует, и аккуратненького подлизывания к людям с положением… кстати, спасибо за ананасы, ты совершенно прав, это мое любимое… — Несколько мальчиков опять захихикали — …Я, между нами, думаю, что лет за двадцать ты дорастёшь до Министра магии. За пятнадцать, если будешь продолжать присылать мне ананасы, у меня прекрасные связи в Министерстве.
Том Ребус только улыбнулся, когда все прочие опять рассмеялись. Гарри отметил, что хотя он точно не был среди присутствующих старшим, все смотрели на него, как на вожака.
— Я не уверен, сэр, что политика — это для меня, — сказал он, когда смех прекратился. — Хотя бы — у меня нет подходящих родителей…
Несколько мальчиков рядом с ним ухмыльнулись друг другу. Гарри был уверен, что они наслаждались этой, понятной им, шуткой, наверняка зная или подозревая о знаменитом предке своего вожака.
— Чепуха, — оживился Слизхорн. — Яснее ясного, что ты происходишь из отличного магического рода, с такими-то способностями. Нет, ты далеко пойдешь, Том. Я насчёт своих студентов ещё никогда не ошибался.
Маленькие золотые часы на столе позади Слизхорна пробили одиннадцать часов, и он обернулся.
