But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or being lied about, don't deal in lies,
Or being hated, don't give way to hating,
And yet don't look too good, nor talk too wise:
If you can dream — and not make dreams your master;
If you can think — and not make thoughts your aim;
If you can meet with Triumph and Disaster
And treat those two impostors just the same;
If you can bear to hear the truth you've spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to, broken,
And stoop and build'em up with worn-out tools:
If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch-and-toss,
And lose, and start again at your beginnings
And never breathe a word about your loss;
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: 'Hold on!'
If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with Kings — nor lose the common touch,
If neither foes nor loving friends can hurt you,
If all men count with you, but none too much;
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds' worth of distance run,
Yours is the Earth and everything that's in it,
And — which is more — you'll be a Man, my son!
Если бы (перевод Я. А. Фельдмана)
Когда б ты мог остаться хладнокровным
Среди безумцев, тычущих в тебя;
В сомнении в тебя тебе подобных —
Упрям и твёрд, сомнение любя;
Ждать без конца, ничуть не уставая,
Средь моря лжи — спокоен и правдив;
На ненависть — ничем не отвечая,
Ни слишком мудр, ни сверхкрасноречив;
Уметь мечтать стремительно, но строго;
И мысль ценить — как новый шаг вперёд;
Встречая и Триумф, и Катастрофу
Одним и тем же 'Видели, пройдёт';
Стерпеть: тобою сказанною правдой
Глупцов дурачат, улучив момент;
Разбитый смысл склониться и исправить,
Не жалуясь на старый инструмент;
Весь прошлый блеск в коробку запечатать
И всю её поставить на пари;
И проиграть. И всё начать с начала.
И никогда о том не говорить.
Когда б ты мог, уставший запредельно,
Заставить тело бедное служить,
Опустошён трудом ночным и денным,
Но как безумный, Волей одержим;
С достоинством беседуя с толпою,
И с королём гуляя, как всегда;
Ни друг, ни враг не справятся с тобою,
Но всем с тобой считаться иногда;
Распоряжаться временем как средством,
И не щадить сиюминутных нужд; —
Тогда владей Землёю как наследством,
Поскольку ты — Мужчина, то есть Муж.
Андрей и Софья отправились к капитану. Он был шокирован решением биологов. Он вызвал аналитиков.
— Вот послушайте, какую чушь предлагают Андрей и Софья.
Аналитики внимательно выслушали предложение о перебазировании, и Дэнъитиро спросил:
— А ты, Андрей, оценил роль тех, кто пойдет на переселение, лишь подчиняясь общему решению?
— Таких, по-моему, лучше вообще не иметь! — вдруг сказала Софья. — они все испортят и изгадят в решающий момент.
— Пожалуй, Софья права, — согласился Юэсюй. — Но тогда возникает еще один вопрос: группа переселенцев открыта или набор уже кончен?
— Я считаю, что в данном случае необходимо каждому предоставить возможность выбора, — заметил капитан.
— Тогда я к ней присоединяюсь. Тут хоть маленький шанс есть. А на базе только спокойное умирание. — неожиданно заявил флегматичный и скептичный Юэсюй.
— И я тоже, — забил еще один гвоздь в крышку гроба Дэнъитиро.
— Я запрещаю вам переселяться! Андрей пусть идет куда захотел, а мне здесь без координаторов не обойтись! — твердо сказал капитан, тем самым обозначив, что он остается на базе и что решение о разделе уже практически принято.
— Им тоже очень понадобятся! — столь же твердо ответил Юэсюй. — И неизвестно, кому больше. Я думаю, что все-таки живым, а не мертвым.
— Ну ладно. Я тогда прошу вас двоих отсрочить переселение, пока вы не подготовите из детей нового аналитика.
— Люди со способностями аналитика рождаются редко, и даже генетические модификации тут не помогут: дело не только в генах, — заметил Дэнъитиро. — Важна еще и душа, которая вложена в человека.
Слово, которое было практически табу в обществе Земли, было произнесено. Капитан неожиданно ответил:
— Да, не все в руке человека. Многое лишь в руке Божьей. Тогда я попрошу тебя, Дэнъитиро, задержаться до стабилизации ситуации на базе. Потом мы тебя вместе с женой и детьми отправим малым челноком.
— Если у меня будет жена, — горько усмехнулся Дэнъитиро. — Здесь останутся в основном свободные
