— Вот, дурни-то! — раздраженно подумала Настя. — Пришли, словно в зоопарк поглядеть на диковинного зверька.

— Да, слышу я! — ответил Семену отец, после чего обратился к Борису.

— А чего это девка твоя такая злобная?

— Да кто ее знает! — ответил парнишка. — Такая вот! — И развел руками.

Никифор подошел к Насте.

— Не боись, давай погляжу ногу-то. Может, и впрямь выправить сумею.

Настя недоверчиво взглянула на бородача.

— Не боись, не боись! — подбодрил ее Борька.

И девушка нехотя откинула плед.

Никифор же, вместо того, чтобы тут же обследовать ее больную ногу, удивленно уставился на кроссовки.

— Чего это на тебе за обувка такая? — и осторожно потрогал кроссовки.

— Глянь-ка Митрофанович, какая на ней обувка диковинная, отродясь такой не видывал! — и жестом пригласил своего спутника подойти к Насте.

Девушка возмущенно фыркнула.

— Вы, что сюда на смотрины пришли?

— Иди, иди, Митрофанович, ты глянь только. — Вновь настоятельно позвал своего спутника отец Семена, совершенно не реагируя на возмущение Насти.

— Ну и дикари! — подумала она. — Даже не знаешь, как с ними разговаривать!

Подоспевший Митрофанович принялся рассматривать Настину обувь, цокая языком от удивления, а она молча метала на него молнии, однако больше не возмущалась, понимая всю бесполезность такого занятия.

После того, как бесцеремонное обследование диковинной обуви завершилось, отец Семена, прощупав больную ногу девушки, покачал головой.

— Правки тут не требуется! Теперь, девонька, тебе надо ее туго завязывать и более ничего, по времени сама заживет!

— Спасибо! — гневно подумала Настя. — Мы с Валеркой и без твоего знахарства догадались, что это обыкновенное растяжение. — И она снова прикрыла ногу пледом.

После этого на поляне воцарилось молчание.

— Ну, так, что Борька, стало быть, домой ты ноне не собираешься? — обратился к пареньку староста Митрофанович, тяготясь паузы.

— Покуда не собираюсь, — важно ответил паренек. — Не могу я ее тут одну оставить! Буду сидеть, покуда остальные не явятся!

— Ну, так пошли тогда! — сказал Митрофанович своим попутчикам.

— Как пошли? — удивился Семен. — А меняться?

Отец Семена кивнул головой.

— Чего уж там! — обратился он к Насте. — Может, и впрямь сменяемся? — Семка мой говорил, что вы тут на рыбу всякие гостинцы меняете, так мы принесли аккурат полведерка.

— Не на что мне менять вашу рыбу. — Ответила Настя, — все гостинцы мы уже сами съели!

Крестьяне разочарованно переглянулись.

— Ладно, Митрофанович, пошли ужо! — обречено сказал отец Семена, и, повернувшись, первым побрел в обратную сторону.

Подождите! — воскликнула Настя, которой вдруг стало не по себе после своего скоропалительного отказа.

Крестьяне обернулись.

— Борька, а ну-ка подай мне вон ту котомку.

Паренек мигом исполнил ее желание, и она, покопавшись в своем рюкзаке, вытащила начатую баночку леденцов 'монпансье', пару шоколадок и пакетик соленых фисташек.

— Вот, возьмите!

Шустрый Семен подскочил к ней и выхватил из рук гостинцы, а потом передал их отцу.

Тот же, посмотрев на такие малообъемные подарки, с упреком взглянул на Настю.

— Рыбы-то поболе будет! — казал он. — Она, ведь нам тоже не дарма досталась!

— Это не для обмена, — ответила Настя, — это просто так, а рыбу заберите обратно.

— Ага! — с удовольствием согласился отец Семена, и, подхватив свое ведерко, удалился.

Прошло еще немного времени и, к неописуемой радости Насти, ребята, наконец, вернулись. Они были уставшие и голодные, однако очень довольные удачным исходом своих приключений, о которых тут же принялись ей рассказывать.

Вскоре, предоставив Насте возможность пообщаться наедине со своим женихом, Игорь, Валерия и Марийка принялись собирать ужин.

Котелок с остывшей ухой, за которой они поручили приглядывать Борьке, вновь был подвешен над костром, а на импровизированную скатерть, которую девушки сконструировали из березовых веток, словно из рога изобилия, стала метаться вновь добытая и припасенная пища, хранящаяся в котомках.

Как только стол был накрыт и горячая, аппетитная уха, источающая дурманящий запах, разлита по тарелкам, дело осталось лишь за заветным бочонком вина, который Игорь тут же и поставил перед собравшимися.

— Ура! — воскликнул Алексей. — И потер руки от удовольствия, — кажется, на этот раз меня и впрямь накормят!

А потом были танцы. Валерия, немного захмелевшая и одержимая желанием сбросить с себя напряжение суматошного дня, включила магнитофон, и они с Алексеем принялись демонстрировать свое мастерство.

Борис, услышав незнакомые звуки, летящие из неведомого черного с горящими кнопками, предмета, лежащего на поляне, порядком напугался и хотел, было, дать деру от своих новых знакомых, но Игорь вовремя схватил его за рукав.

— Не пугайся, Боря, это музыка, — понимаешь?

— Не! — испуганно прошептал подросток, указывая на магнитофон.

— Чего это, дядька?

Игорь махнул рукой.

— Какая разница! Разве тебе за сегодняшний день впервые приходится видеть у нас диковинные вещицы?

— Не впервой!

— Тогда сиди и наблюдай, а главное, ничего не бойся! — и он, дружески похлопав мальчугана по плечу, устремил свой взор на Валерию.

Однако через некоторое время Борис, во все глаза смотрящий на танцующих, тронул его за плечо.

— Дядька, кто они такие, а?

— Что, брат, и тебя сразил их танец? — пошутил Игорь.

— Да, кто вы такие? — не унимался Борька, сверля Игоря любопытным взглядом.

— Поведай, дядька, мне зело интересно!

И Игорь, махнув рукой, рассказал пареньку, уже набившую оскомину, сказку о божьих людях.