напоминало хатифнатта. Но вот оно приблизилось скользящим движением, и я увидел нечто такое, отчего шерсть на мне встала дыбом: существо это было прозрачное. Я отчетливо видел камни прямо сквозь него, к тому же оно не отбрасывало тени. Если добавить, что оно было облачено в некое подобие тонкой белой драпировочной ткани, каждому стало бы ясно, что это — привидение!
Взбудораженный, поднялся я с места. Заперта ли входная дверь? А может, привидение просто возьмёт да и пройдёт сквозь неё… Что делать?! Тут наружная дверь скрипнула. По лестнице потянуло холодком, подуло в затылок.
Сейчас, задним числом, мне представляется сомнительным, будто я действительно испугался, скорее всего, лишь счёл необходимым принять меры предосторожности. Вот почему я мужественно заполз под кровать и стал выжидать. Немного погодя скрипнуло на лестнице. Потом, едва слышно, ещё и ещё. Всего в лестнице насчитывалось девять ступенек, я знал это твёрдо, ибо строить лестницу было особенно сложно (это была винтовая лестница). Так скрипнуло девять раз, после чего наступила гробовая тишина, и я подумал: теперь оно стоит за дверью…
Тут дверь чуточку приоткрылась, струйка белого дыма скользнула вовнутрь и, свернувшись калачиком, уселась на коврике. В середине этого белого свитка мигали два блёклых глаза. Я видел всё это совершенно отчётливо со своего места из-под кровати.
Это и впрямь привидение, сказал я себе (во всяком случае, глядеть на него было куда менее страшно, чем слышать, как оно поднимается по лестнице). В комнате посвежело, как и полагается в рассказах о привидениях, изо всех углов потянуло холодком, и даже само привидение вдруг чихнуло.
Дорогие читатели, не знаю, с какими чувствами вы воспримете всё это, но я вмиг утратил своё почтение к привидению, вылез из-под кровати (к тому же оно уже заметило меня) и сказал:
— Будьте здоровы!
— Сам будь здоров, — сердито ответило привидение. — Фантомы ущелья ропщут в эту мрачную, роковую ночь!
— Чем могу быть полезен? — спросил я.
— В такую роковую ночь, как эта, — упрямо гнуло своё привидение, — забытые кости бряцают на морском берегу!
— Чьи кости? — поинтересовался я.
— Чьи-чьи,
Тут привидение развернулось и поплыло к полуоткрытой двери, не спуская с меня своего ужасного взгляда. В следующую секунду оно хряснулось лбом о притолоку и, вскричав «Гоп!», выплыло по лестнице на лунный свет и трижды провыло гиеной. Но всё это уже не производило впечатления. На моих глазах привидение превратилось в клочок тумана и поплыло над морем, а я вдруг расхохотался. Вот обещанный сюрприз для колонистов! Теперь я смогу сотворить такой ужас, на какой не отважится никто!
Незадолго до полуночи в пятницу тринадцатого числа я собрал колонистов на морском берегу перед штурманской рубкой. Ночь выдалась тихая и спокойная. Я разложил на песке скромную трапезу: суп, хрустящие хлебцы и сидр Самодержца (этого сидра кто угодно мог нацедить из большущих бочек на каждом перекрёстке). Столовый фарфор я покрыл чёрным велосипедным лаком и украсил изображениями черепа со скрещенными костями.
— Ты мог бы занять у меня немножко красной краски, — сказал Зверок-Шнырок. — Или золотой и синей. Прошу прощения, не стал бы тогда фарфор смотреться уютнее?
— В мои намерения не входит быть уютным, — сдержанно отвечал я. — Сегодня ночью произойдет нечто неописуемо ужасное. Будьте готовы ко всему.
— Это отдаёт ухой. Это плотва? — спросил Супротивка.
— Нет, морковка, — отрезал я. — Ты ешь себе, ешь. Ты, небось, думаешь, что привидения являются всякий будний день!
— А… Так вот оно что. Ты будешь рассказывать истории о привидениях, — сказал Супротивка.
— Обожаю рассказы о привидениях! — воскликнула дочь Мимлы. — Мама всегда стращала нас по вечерам жуткими историями. Она рассказывала и рассказывала и под конец до того застращивалась сама, что мы не спали до полуночи, всё успокаивали её. Ещё хуже обстоит с моим дядюшкой. Как-то раз..
— Шутки в сторону, — сердито бросил я. — Истории с привидениями — ерунда! Я
И я обвёл всех ликующим взором.
