водоросли наподобие волос разостлались по морскому дну, вода забурлила, как в водопроводном кране. Нас расшвыряло кого куда, двери шкафов распахнулись, и весь фарфор вылетел оттуда и пустился в пляс вместе с овсянкой, саго и рисом, ботинками детишек Мимлы, вязальными спицами привидения, а табачная банка Супротивки опрокинулась, и это был чистый ужас. А извне, из морского мрака, несся вой, от которого пушок становился дыбом у нас на хвосте.

Затем наступила тишина. Жуткая тишина.

— Люблю летать и совсем не люблю нырять, — откровенно заявила Мимла. — Интересно, сколько детей у меня осталось. Пересчитай их, доченька!

Но едва её дочь начала считать, как чей-то грозный голос воскликнул:

— Ага! Вот вы где, морра побери всю вашу компашку! Семьсот дыр в моей маленькой дыре! Вы рассчитывали укрыться тут, на морском дне? Так, что ли? Не от меня! Не от меня, с кем вы вечно забываете попрощаться!

— Кто это? — воскликнула Мимла.

— А ну-ка отгадай — можно до трёх раз, — ухмыльнулся Супротивка.

Фредриксон зажёг огни, и друнт Эдвард сунул голову под воду и обозрел всю нашу компанию через иллюминатор. Мы с невинным видом ответили взглядами на его взгляд и при этом заметили несколько кусков морской собаки, плавающих вокруг: чуточку хвоста, чуточку усов, а всё остальное было сплошное месиво. Друнт Эдвард ненароком растоптал её.

— Эдвард! Друг милый! — воскликнул Фредриксон.

— Этого мы никогда не забудем, — сказал я. — Ты спас нас в последнюю минуту!

— Поцелуйте дяденьку, дети! — воскликнула Мимла и заплакала от умиления.

— О чём вы? — спросил друнт Эдвард. — Не выпускайте малышей. Они набьются мне в уши. Вы с каждым днём становитесь всё несноснее! Скоро вас даже нельзя будет съесть. Я оттоптал себе все пятки, пока искал вас, а теперь — вечная история! — вы норовите вывернуться и подлизаться!

— Ты стоптал насмерть морскую собаку! — крикнул Супротивка.

— Что-что? — воскликнул друнт Эдвард и аж подскочил на месте. — Неужто я опять кого-то растоптал?! Поверьте, я этого не хотел! И как раз сейчас у меня просто нет средств на похороны… — Он вдруг вспылил и крикнул: — А впрочем, с какой стати вы позволяете вашим паршивым собакам путаться у меня под ногами? Пеняйте на себя!

И друнт Эдвард, глубоко уязвлённый, зашагал по морю по колено в воде. Через некоторое время он обернулся и крикнул:

— Завтра утречком я приду к вам на кофе! И кофе должен быть крепкий!

И тут всё морское дно засветилось.

— Ну, мы ещё раз сгорели, — известила крошка Ми.

Тьма-тьмущая рыб приплыла со всех сторон с зажжёнными фонарями — карманными, судовыми, штормовыми, лампочками накаливания и карбидными лампами. У некоторых торчали бра из каждого уха, и все как одна были вне себя от радости и благодарности.

Совсем недавно такое мрачное, теперь море светилось, словно радуга, синими травяными коврами фиолетовых, красных и оранжевых анемон, а морские змеи становились на голову от радости.

Наше возвращение домой было возвращением с триумфом. Мы пошли галсами вдоль и поперёк всего моря, и нельзя было сказать, что, танцуя, проплывало мимо иллюминаторов — свет моря или свет звёзд. Лишь под утро мы повернули назад к острову Самодержца, и почти все мы были совсем вялыми и хотели спать.

В десяти морских милях от берега мы заметили гребную шлюпку, выставившую флаг «Терплю бедствие».

— Это Самодержец! — взволнованно воскликнул я. — Как, по-вашему, может у них быть революция в такой ранний час? — (Пожалуй, это-таки было непохоже на верноподданных Короля.)

— Революция? — переспросил Фредриксон и дал полный вперёд. — Как бы не случилось чего с моим племянником.

— Как живёте, как делишки? — крикнула Мимла, когда мы пристопорили и стали борт о борт с Королевской шлюпкой.

— На нас валятся все шишки! — крикнул в ответ Самодержец. — То бишь всё пошло наперекосяк! Вы должны немедленно вернуться домой!

— Может, это забытые кости наконец-то отомстили за себя? — с надеждой спросило привидение.

— Ваш маленький Зверок-Шнырок наделал делов, — пропыхтел Король и вскарабкался на борт нашей лодки. — Эй, кто-нибудь, позаботьтесь о шлюпке… Мы отправились за вами своей собственной монархической персоной, ибо нисколько не полагаемся на своих верноподданных.

— Зверок-Шнырок?! — воскликнул Супротивка.

— Да, именно Зверок-Шнырок, — сказал Король. — Мы очень любим свадьбы, но Мы просто не можем впустить в пределы королевства семь тысяч скалотяпов и злую тётку!

— Кто же это женится? — заинтересованная, спросила Мимла.

— Мы же сказали! Зверок-Шнырок! — ответил Самодержец.

— Это немыслимо, — сказал Фредриксон.

— Да, да, да, он намерен жениться, и немедленно, — нервозно ответил Самодержец. — На некой Зверке-Соуске… Эй там, кто-нибудь, поддайте ходу… Они, видите ли, моментально пришли в восторг друг от друга, обменялись кольцами, то бишь пуговицами, стали бегать повсюду, словом, потеряли голову, а потом отправили телеграмму своей тётке (хотя, говорят, её съели) и семи тысячам скалотяпов и пригласили их всех на свадьбу! И Мы проглотим Нашу собственную корону, если они не разроют в пух и прах всё королевство! Эй, кто-нибудь, дайте стакан вина!

— Возможно ли, чтобы они пригласили на свадьбу тётку той Хемульши? — спросил я, потрясённый, протягивая Самодержцу стакан с вином.

— Да, да, что-то вроде этого, — мрачно ответил он. — Тётку без пол носа и злую к тому же. Мы любим сюрпризы, но только такие, которые преподносим Мы сами!

Мы приблизились к берегу.

На далеко выдававшемся в море мысу стояли Зверок-Шнырок и Зверок-Соусок и ждали. «Марской аркестр» подошёл к суше, и Фредриксон бросил конец нескольким верноподданным, которые стояли и любовались нами.

— Н-ну!

— Прошу прощения! — воскликнул Зверок-Шнырок. — Я женился.

— На мне, — прошептала Зверок-Соусок и сделала книксен.

— Но Мы же просили вас подождать до после обеда, — взмолился Самодержец. — А теперь прости- прощай, праздник, весёлая свадьба!

— Извините, нам было невмоготу ждать так долго! — возразил Зверок-Шнырок. — Мы в восторге друг от друга!

— О мои дорогие! — воскликнула Мимла, всхлипывая, и ринулась по сходням на берег. — Поздравляю! Она просто прелесть, эта Зверок-Соусок! Поздравьте их, ребяточки, теперь они муж и жена!

— Одна сатана, — сказала крошка Ми.