властям копать у мельницы в ту самую ночь, когда его опозорили; это он с помощью подлого Мердевенджиева узнал настоящее имя Огнянова… Он совершил все эти преступления, и он виноват во всех несчастьях… Я знаю эту темную историю во всех подробностях, притом из самого верного источника.
—
А
х, мерзавец, негодяй…
С каждой минутой уважение Соколова к Кандову? возрастало. Но доктор был прямо-таки потрясен, увидев, что студент действительно готов убить Стефчова — противника святого дела — и берется совершить этот кровавый подвиг с величайшим риском для себя, чтобы доказать свою преданность идее, в которую теперь поверил. Подобная горячность в другом человеке могла бы показаться подозрительной, но у Кандова она была искренней, — в этом убеждали беспокойный огонь в его глазах и воодушевление, отразившееся на нервном лице.
Несколько секунд Соколов молча смотрел Кандову в глаза и вдруг вскочил.
—
Погоди, — сказал он, — мы непременно отправим этого мерзавца на тот свет… Сегодня на заседании комитета решим.
—
Хорошо, — негромко проговорил Кандов. Соколов посмотрел в окно.
—
Ко мне идут! — воскликнул он.
К дому подходил красивый белолицый юноша, одетый довольно хорошо и по французской моде.
Доктор явно не ждал гостя и при виде его взволновался.
—
Это пациент? — спросил Кандов.
—
Да, извини! — ответил доктор и выскочил за дверь. Когда он вернулся, лицо его сияло радостью.
—
Кто это был? — спросил Кандов, глядя вслед уходящему юноше.
—
Пенчо Диамандиев. Он учится в гимназии, в Габрове. На днях приехал домой.
—
Как? Это шурин подлеца Стефчова и сын мироеда Юрдана? — удивился Кандов. — Вы с ним приятели?
—
Мало сказать приятели! Мы с ним ближе, чем приятели и братья. Мы — товарищи: он член комитета.
III
. Дв
а
п
олюса
Чорбаджи Юрдан быстро дряхлел,
силы
его убывали. Какая-то желудочная болезнь, надолго приковавшая старика к
по
стели, заметно повлияла на его характер, — он стал ещё
более
раздражительным и нетерпеливым, чем раньше.
В это утро погода была хорошая, и Юрдан, отправившись на прогулку, дошел до своего сада, расположенного на окраине города. Этот сад, очень большой, весь в свежей зелени, огражденный крепким забором и засаженный прекрасными фруктовыми деревьями и цветами, показался раем больному старику, давно не выходившему из дома. Прохладный чистый воздух и весеннее солнце оживили Юрдана. На обратном пути он ступал уже более уверенно, по, проходя мимо дома Генко Гинкина, своего зятя, почувствовал слабость и дрожь в ногах. Он зашел к
зятю.
Генко Гинкин, совсем отощавший, съежившийся и какой-то растерянный, бродил по двору с плачущим грудным ребенком
на руках
, убаюкивая и укачивая его, как нянька.
Юрдан направился к покрытой ковриком скамейке, стоявшей во дворе, и тяжело опустился на нее.
—
Эх ты, баба! Ребенка нянчишь! — хмуро проговорил он, обращаясь к зятю. — А где та?
Под словом «та» Юрдан подразумевал свою дочь. Генко смутился, — впрочем, смущение было его обычным состоянием, — и пробормотал, запинаясь:
—
Она занята, вот я и укачиваю Юрданчо… Велела мне поносить его на руках… У нее дела.
—
А она не велит тебе носить ее прялку? — спросил Юрдан, презрительно улыбаясь. — Гина, свари мне чашку кофе! — крикнул он, хотя Гинки не было видно.
—
Она месит… месит тесто… она занята, папаша… Вот я и нянчу ребенка… А кофе, кофе… я сам сварю, — вот сейчас пойду, сию минуту. Я знаю, где коробка с кофе и сахар, — залепетал Генко и, положив Юрданчо на колени к дедушке, скрылся из виду.
Младенец кричал пуще прежнего.
Юрдан рассердился. Положив противного крикуна на скамью, он встал и принялся громко звать хозяев:
—
Эй, вы!. Куда вы все провалились? Кто к вам пришел — человек или осел?.. Гина, Гина!
—
Отец! Добро пожаловать! Как поживаешь, как себя чувствуешь?.. Посмотри, какая прекрасная погода, — хорошо сде
лал,
что вышел погулять! — отозвалась с порога тетка Гинка, веселая, улыбающаяся, в синем переднике.
Рукава ее платья были засучены до локтей, красное лицо щедро припудрено мукой, а зеленая косынка съехала на заты
лок.
В таком виде она была очень недурна собой и вызывала в памяти женские фигуры на жанровых картинах фламандской школы.
—
Ты что делаешь? Что это мне рассказывает твой муженек? Что ты вся в муке, словно мельничиха!.. Чашку кофе некому подать! — ворчал старик сердито и властно.
—
Ты уж меня прости, отец; и я, видишь ли, взялась за дело… Сейчас сварю тебе кофейку… Генко! Куда ты запропастился? Возьми Юрданчо и положи его в люльку; может, укачаешь!
—
Чем же ты занята? Что делаешь? — спросил Юрдан.
—
Да вот замесила тесто. Нужно… Что ж, и у нас сердце не камень… Ведь мы честные болгары, — ответила тетка Гинка и громко рассмеялась.
—
Какие болгары? Для чего ты месишь тесто? — спросил ее отец, сдвинув брови.
Вы читаете Под игом
