Я — брахман. Мой род — Крепконогие Тигры. Зовусь я Канка́. Знаю многие игры. Искусен я кости бросать, о Вирата!» А царь: «Государство мое без возврата Возьми, управляй, — и тебе я дарую, Слуга твой покорный, награду любую. Игрок хитроумный мне счастья дороже, А ты и подавно, на бога похожий!» «Слуга твой, — воскликнул Юдхиштхира, — просит: Пускай проигравший свой проигрыш вносит, Не то будут игры сопутствовать спорам, Покроется наше искусство позором». Ответил Вирата: «Будь брахман иль воин, Но если играть он с тобой недостоин, — Уйдет он в изгнанье, лишится он крова! Да слышат сограждане твердое слово: Канка, соправитель мой в царской столице, Воссядет в такой же, как я, колеснице… О брахман, играющий в кости искусно, Ты будешь питаться обильно и вкусно, Украшу тебя златотканым нарядом, Где б ни был я, будешь со мною ты рядом, Все двери откроются перед тобою. А если к тебе обратится с мольбою Несчастный, — ко мне приходи как ходатай, И доля убогого станет богатой. О брахман, живи при дворе без боязни!» Услышал Юдхиштхира слово приязни И зажил в почете, не зная печали, — О прошлом его при дворе не слыхали… Страша своей силой, пришел Бхимасена, Чья львиная поступь была дерзновенна. Черпак и мешалку сжимал он рукою, А нож без зазубрин, без ножен, — другою. Хотя поварское он принял обличье, — Являл он безмерную мощь и величье, Плечами касался небесного склона, — И подданных царь вопросил благосклонно: «Откуда он, бык среди рода людского? Кто видывал прежде красавца такого? Откуда он, лев среди сильных и смелых? Кто видывал прежде таких мощнотелых?» Сказал сын Панду: «Слушай, царь гордоглавый: Я — повар искусный. Зовусь я Баллавой». А царь: «Я не верю, что повар ты жалкий, Чья доля — владеть черпаком и мешалкой. Знатнейших затмил ты блистаньем высоким, Ты выглядишь Индрою Тысячеоким!» «И все же я — повар, — сказал Бхимасена, — При этом искусство мое — совершенно.
