Оно прославлялось, подобное чуду, И рос мальчуган, почитаем повсюду. Возмездье меж тем приближалось к виновным, Грозя истреблением змей поголовным. Змей Васуки молвил сестре Джараткару: «Предчувствую, милая, грозную кару. Но сын твой мужает, растет мой племянник, В грядущем — великий подвижник и странник. Открой мальчугану его назначенье: Несчастных спасти, отвратить всесожженье». Послушалась добрая женщина змея И молвила Астике, близких жалея: «Мой сын, не стремясь к наслажденью, к веселью, Я замуж пошла с предначертанной целью. Узнай же замужества цель и причину, Змеиного племени страх и кручину. Решила красавица Кадру когда-то, — Об этом, о сын, я узнала от брата, — «Он черный!» — сказать о коне беломастном, Как свежее, сбитое масло, прекрасном. Промолвила змеям: «Коня перекрасим», — Надеясь, что дети ответят согласьем. Но змеи не приняли слов криводушных, И мать прокляла сыновей непослушных: «Придет Джанаме́джая, змей уничтожит, Змеиному роду конец он положит. Придет властелин в заповедное время, Придет и сожжет он змеиное племя». Но Брахма, создавший творенья живые, Ответил на эти слова роковые: «Сгорят нечестивцы, погибнут злодеи, Спасутся невинные, добрые змеи. Лишенные жала останутся живы. Придет Джараткару, безгрешный, правдивый, Придет и возьмет соименницу в жены. Родится их сын, чистотой наделенный, По имени Астика, правды блюститель, — То будет змеиного рода спаситель». Теперь ты узнал, о взлелеянный мною, Зачем я подвижнику стала женою. Тебя родила я с великою целью. О сын мой, нельзя предаваться безделью, К царю Джанамеджае двинуться надо: Готовы уже и алтарь для обряда, И жертвенный ковш, и сосуд, и поленья, — Вот-вот загорится огонь истребленья! О сын мой, рожденный для нашего блага, В чьем сердце — добро, справедливость, отвага, Скажи мне, могу ли спасения ждать я, Скажи мне, избавишь ли змей от проклятья?»
