А змей Ашвасена, явивший подобье Стрелы в этом гибельном междоусобье И к Арджуне давней враждою палимый, Вернулся, венец сокрушив столь хвалимый. Он сжег, он разбил сей венец, чьи каменья И злато сверкали сверканьем уменья, И молча опять оказался в колчане, Но, спрошен Карною, нарушил молчанье: «Неузнанный, был я тобою направлен, — Поэтому не был наш враг обезглавлен. Вглядевшись в меня, ты пусти меня снова С твоей тетивы, и даю тебе слово, Что Арджуну без головы мы увидим: Недаром мы оба его ненавидим». Карна, чей отец величался возничим, Спросил: «Кто ты есть, со свирепым обличьем?» «Я змей, — молвил змей, — я возмездья желаю, Я к Арджуне давней враждою пылаю: Он сжег мою мать. Но погибнет Багряный, Хотя бы сам Индра ему был охраной. Внемли мне, Карна, и взлечу я крылато, Взлечу и убью твоего супостата!» Карна: «Не надеюсь на силу другого. В бою моя доблесть — победы основа. Пусть Арджун убить мне придется десятки, — Вторично стрелу не пущу в этой схватке. Усилья умножу и ярость утрою, Врага уничтожу другою стрелою, Другой, змеевидной, врага поражу я, — Ступай же, подмоги твоей не прошу я». Но змей-государь недоволен был речью Карны — и последовал битве навстречу. Он принял свой истинный облик змеиный, — Да гибели Арджуны станет причиной! Открылся предательский замысел Кришне. «Сын Кунти, — сказал он, — твой недруг давнишний К тебе устремился, возмездье лелея. Убей же, о мощный, огромного змея». Так Арджуне Кришна сказал справедливый. Спросил его лучник, владевший Гандивой: «О, кто этот змей, что ко мне, крепкогрудый, Спешит ныне сам, словно в когти Гаруды?» А Кришна: «Когда, богу Агни служенье Свершая, ты леса устроил сожженье, Стрелою змею поразил ты во гневе, Но сын, у нее пребывавший во чреве, Ушел из горящего леса Кхандавы. Теперь, — многоликий, жестокий, лукавый, — Летит он, пугая сжигающим взором, — Иль огненным с неба упал метеором?
