членов всего комитета. Похоже, у каждого был заготовлен какой-нибудь законопроект, и Холмс язвительно спрашивал их, готовы ли их законопроекты для обсуждения в подкомитете — законопроект погибнет, если не пройдет подкомитет — и давал им совет и согласие, как работать и перерабатывать законопроекты. Каждый раз, конечно, он упоминал в своей обычной манере, что назначил молодого Келли Шеннона от Нью-Йорка в подкомитет конгрессмена Джоунса.

Теперь, убедившись, что Келли попал в комитет, Джош и я с одобрения председателя принялись организовывать работу штата. Как постоянно случается с комитетами, которые долго работали, он почил на засохших лаврах, а качество его штата ухудшалось. Следователи забыли, как расследовать; штат советников постоянно менялся или переходил в другие комитеты; заседания были явно поверхностны. Большинство из материалов, рассматривавшихся на открытых слушаниях, шли от агентов органов правопорядка по стране, которые настойчиво предлагали свои досье комитету с сознанием, что на слушаниях они получат от общества посвящение в рыцари, когда будут свидетельствовать их окружные прокуроры и просекъюторы, и в финальном докладе. В комитете было три долговременных следователя: два бывших конных полицейских и отставной коп. Они так долго работали в комитете, что перевезли свои семьи в Вашингтон, прошли через женитьбы, смерти и выпускные вечера детей — и все потому, что публично комитет был против порока в любом его проявлении. Их работа теперь состояла из вручения повесток и получения фотостатов из Национального Архива, Библиотеки Конгресса^{73} или путешествий в Нью-Йорк, Чикаго, Флориду или Лос-Анджелес, чтобы копировать материалы из досье дружественных местных полицейских комиссаров.

Большинство директив шло от бывшего нью-йоркского репортера, который на самом деле был личным пресс-агентом Джоунса. Он знал свое дело в Вашингтоне, но давно спился.

В день, когда мы посетили офис Джоунса, мы нанесли визит и бывшему журналисту. Джош кратко изложил, что грядет, а потом предупредил, что если он устроит преждевременную утечку информации или будет стоять у нас на пути, его вышвырнут из комитета и вовсе лишат работы. Джош был безжалостен. Мое сердце разрывалось, глядя на пожилого человека с трясущимися руками и покрасневшими глазами, но жестокость была необходима — пьяницы и мстительные бабы очень опасны при планировании важных дел в Вашингтоне.

Я позаботился о других старожилах из штата следователей. Я уверил их, что для них работа сохранится и под моим руководством у них, видимо, будет больше времени на поездки. Это понравилось им, как единственный законный способ для работающих в штате комитета выклянчивать деньги у нашего прижимистого дяди Сэма.

С Джоунсом трудностей не было. Как я говорил, ветеранам-политикам не надо ничего втолковывать дважды; Джоунс знал, что ему не повредит, если его седая голова появится в миллионах гостиных американцев; кроме того, он уже видел свой космический центр.

Граймес от Юты, другой член подкомитета, казался тенью человека и служил последний срок. Он только недавно вернулся после операции из-за рака легких, и откровенно не интересовался, чем мы занимаемся.

Мы провели день, реорганизуя исследовательский штат комитета. Сделать надо было немного; как отметил Джош, если мы наймем Вилли, штат комитета будет рассылать повестки и заниматься рутинными делами, такими, как проверка полицейских отчетов, исследование досье друзей из окружных прокуратур и так далее.

Джош позвонил в Вексфорд и сообщил сенатору о назначении Келли. Старый Шеннон рассказал нам, что Люк присоединился к Лютеру Робертсу, и оба начали действовать.

Следующей была задача по выработке формы слушаний и решения насчет потенциальных свидетелей и того, что они могут заявить. Чтобы сделать это, мы с Джошем вернулись в город и просмотрели заявление Джелло, строка за строкой, имя за именем, заполняя несколько могли пробелы, с помощью наших знакомых в ЦРУ, ФБР, городской полиции и полиции штата, федеральных агентств, отчетов различных комитетов, Нью-Йоркской комиссии по преступности и соответствующих организаций, имеющих большие досье. После многих лет работы в качестве главного следователя в нескольких комитетах Сената и Палаты Представителей для меня это было пустяковым делом. Джош тоже был опытным человеком в управлении вашингтонскими комитетами, вдвоем мы заложили основы нашего расследования. В нашем списке был двадцать один пункт.

Вечером все это приняло следующий вид: