— Чаще всего, это так, Джош, — признал я, — но Сондерс не рядовой вор. Он осторожен, видимо, доверяет Ремингтону и живет на свой заработок все время, пока Джентайл занимал свой пост. Как старый следователь из Вашингтона, я могу тебе сказать, что большие траты — первый показатель, который уличает мошенника.

— Но он сделал ложный шаг — встретился с Джелло в «21». Боже мой, как он мог быть столь туп?

— Подожди минутку, Джош, подумай. Он доверяет Ремингтону, он был его прикрытием все это время, и ничего не вылезало. Ремингтон просит его пойти на ланч с человеком, которого Ремингтон характеризует как человека нужного. Ланч в ресторане «21». У Сондерса не было причин сомневаться, что это важный человек, представитель «Делафилд Компани» в Нью-Йорке. В конце концов, встреча проходила в наиболее известном в стране респектабельном ресторане. Но, оказалось, что у этого человека не слишком хорошая репутация. Сондерсу надо только настаивать, что он встречался со старым другом, который пришел в сопровождении неизвестного лица, с которым он никогда не встречался.

— Но ведь это бывший уголовник, пользующийся дурной славой, ходатай по темным делам, человек, который побывал чуть ли не во всех крупнейших тюрьмах страны, Финн!

— Так что? Посмотри на людей, который мы встречаем у старых друзей и знакомых. Ты можешь сказать, что каждый действительно то, чем он кажется?

— Кто его доконает, так это Ремингтон, — сказал Джош.

— Я тоже так полагаю, — произнес я. — Не только потому, что он жаден до денег, но и потому, что он женат на хорошенькой проститутке, которая побуждает его всем этим заниматься.

— Эта линия может нам много дать. Держу пари, хвост за ней выявит, что она спит не с одним человеком.

— Ты намерен поручить все агентству Вилли?

— Все. Ты можешь найти хоть одно детективное агентство, которое будет копать? Они не захотят касаться этого даже десятифутовой жердью.

— Комитет тоже не захочет.

— Любой комитет можно контролировать, — заявил Джош. — Когда Джоунс проснется и включит слуховой аппарат, он обнаружит имя Келли во всех заголовках газет. И с этого времени, я не думаю, что он будет возражать против возможности самому задать пару жестких вопросов.

— Ты будешь действовать за спиной Келли, Джош.

— Ничего дурного, кроме хорошего для Келли от этого не будет, — ответил он. — Но у меня есть еще одна мысль — партия. Это будет трудный год выборов, и они не смогут быть уж очень чувствительны насчет всей этой грязи в адрес республиканцев. Если мы получим хороший материал на Сондерса и Ремингтона, Национальный комитет демократической партии будет целовать наши следы в канун Рождества.

— Не думаю, что Келли использует эту грязь, Джош. Он политик и сражается, чтобы победить, но не думаю, что он захочет брать информацию из канавы.

— Я думаю так же, — согласился Джош. — В Келли наблюдается слишком много от бойскаута. Пока мы организуем слушания, нам бы лучше отправить его в поездку по штату.

— Почему бы не дать ему продолжить работу над докладом по жилищной проблеме?

— Вилли потребуется примерно месяц, чтобы вонзить в дело свои зубы, даже если он и его люди будут работать круглосуточно. В это время, мне бы не хотелось, чтобы Келли протестовал против каждого нашего шага — так что, видимо, нам надо дать ему заняться этим докладом.

— И Лейси?

— Не думаю. Я все еще уверен, что она должна организовать женские дивизии.

Он мгновение изучал список свидетелей, нетерпеливо постукивая карандашом по столу.

— Давай проверим на слух.

Он взглянул на часы.

— Без двадцати три… Обычное время Вилли.

Минуты уходили; откровенно говоря, я надеялся, что телефон никогда не зазвонит.

Но он зазвонил, ровно в три. Это был Вилли.

Разговаривая, Джош небрежно что-то нацарапал:

— Да. Вилли. Это я… Подожди минутку, ты говоришь слишком быстро… я знаю, я знаю… В четыре? Где? Кладбище святой Марии? Где это?… Туннель Мидтауна, Лонг-Айлендское шоссе до выхода на Гроув- стрит. Налево вниз. Три квартала, потом направо. Это большое расстояние, Вилли?… Крэнфорд-авеню. О'кей, я понял. Минутку, Вилли, а почему на кладбище?… О, да. Конечно, я помню.

Он заговорил тихо и убедительно:

— Вилли, послушай. Кто был тот человек, что нанес за тебя удар? Джош Майклз. Правильно?… Помнишь, как я вывел город на чистую воду?… Вилли! Будешь ты слушать!

Потом его тон смягчился:

— Конечно, Вилли, я знаю, ты мой друг. Могу я принести цветы? Или саженцы? Да. Хорошо. Вилли, мы встретимся с тобой… О-о, это Финн… — Джош посмотрел на меня и моргнул: — О'кей. Мы увидим тебя.

Он медленно повесил трубку и продолжал держать руку на телефоне, уставившись в пространство.

— Он псих, Джош. Спаси господи, он псих.

— Он сумасшедший, Финн, — ответил мой друг. — Этот сукин сын хочет встретиться с нами на кладбище.

Я чуть не подпрыгнул в кресле.

— На кладбище?! Бог мой, зачем?

— Его сын погиб в пятницу. С тех пор каждую пятницу он несет на могилу цветы.

Он утомленно добавил:

— Ну, послушай, Финн, что же я могу сделать? Он лучший специалист в своем деле. — Он хлопнул ладонью по моему отчету о беседе с Джелло: — Как, по-твоему, мы сможем доказать все это? Пригласить Ремингтона к нам, двум простым гражданам без права рассылать повестки, вообще без всякой власти, и заставить его признать, что он коррумпировал одного из известнейших судей в американской судебной системе или был партнером в преступном сговоре с шурином человека, которого большинство людей рассматривает в качестве следующего президента Соединенных Штатов? Ладно. Он псих! Он самый ужасный псих в стране! Но он единственный сукин сын в стране, с умением, которое поможет нам доказать все, что мы слушали три дня в вестчестерской тюрьме от испуганного жулика, который оказался во власти мерзавца, готового продать его первому встречному.

Он повернулся ко мне, его глаза сверкали.

— Разве я не прав?

— Частично, — ответил я.

— Хорошо, тогда дай свой ответ, — произнес он. — Скажи, что мы должны делать.

— Мы можем обратиться в агентство в деловой части города. Там есть три детектива, которые раньше работали в ФБР.

Он резко ответил:

— Конечно, они хороши, чтобы изучить документы, выследить кого-нибудь, даже допросить, — он наклонился вперед. — Но неужели ты думаешь, они установят подслушивающую аппаратуру на личном телефоне шурина Феликса Джентайла? Или мистера Ремингтона с Пятой авеню? Или главного судьи Федерального апелляционного суда? Ты спятил, Финн?

Он вскрыл пачку сигарет:

— Черт возьми, ты знаешь, что я прав. Вильямсон — единственный сумасшедший, который сделает все, что мы хотим. Это единственный способ получить информацию, необходимую для слушаний Конгресса.

Он повернулся:

— Я прав?

Что я мог сказать? Конечно, он был прав, и не прав. Разве мог он передать историю Джелло в руки окружного прокурора? Мог ли дать это федеральному прокурору, советующемуся с Вашингтоном? Копы