Он указал на сложенную в углу треногу. Наверху находилось что-то вроде алюминиевого диска.

— Лучшее ухо в стране, — заявил он. — Человек может чихнуть в десяти кварталах отсюда, и я услышу.

Он открыл серебряный диск, который напоминал вентилятор, и указал на маленькую фишку сзади:

— Просто вставляете в магнитофон, и можете работать. Те, кто разводятся, очень любят такие штуки. Вы можете записать каждый скрип кровати.

— А как насчет этих «жучков» в мартини, о которых мы читали? — поинтересовался Джош.

— Чушь, просто чушь, — презрительно ответил Вилли. — Зачем мне эти игрушки, если у меня есть настоящее оборудование?

Он повернулся и наклонился к скамье.

— От меня не скроешь то, что вам бы не хотелось, чтобы я слышал. От меня не спрячешься. В любом случае, я запишу все.

— В этой работе будет много слежки, — быстро сообщил Джош.

— Чудесно. Предположим, у нас парень в машине. Порядок. Я просто включаю передатчик, который испускает сигналы. И меня не волнует, если машина парня попадет в землетрясение, сигналы скажут мне, где он. Смотри!

Он взял черную металлическую коробочку с серебряными рисками. По мне этот проклятый аппарат выглядел как дорогой коротковолновый радиоприемник.

— Четырехтранзисторный. Две батарейки «Меркурий» по 8,4. Однажды я работал с ним с трех различных пленок. У него даже есть встроенная линия задержки со звуковым триггером. Эта крошка была 4 ом CPS со входным импедансом от 150 до 2000 ом, и со…

— О'кей, Вилли, мы верим тебе, — вставил Джош. — Давай займемся делом. У нас девятнадцать потенциальных свидетелей. И может быть столько же телефонов для прослушивания. Об одном человеке нам нужен ежедневный отчет. Это судья Таккер…

— Федеральный судья? — удивился Вилли.

— Именно. Пробел Таккер. Главный судья Федерального апелляционного суда.

Вилли беззвучно свистнул.

— Да, парень, это серьезный контракт. Ты знаешь, что случится со мной, если они обнаружат подслушивание?

— Никто и никогда не сможет обнаружить твоих «клопов», — сердечно произнес Джош.

— Он связан с Сити-Холлом?

— Одна банда, — ответил Джош. — Ты же знаешь.

— Видишь? Что я говорил? Федеральные судьи, городские судьи, Сити-Холл, даже Вашингтон! Знаешь, они есть даже в Белом Доме! — большой кулак опустился вниз. — только вопрос времени, когда они возьмут все! Они есть в госдепе, наносят нам удары в спину, заставляют нас целовать зады этим чертовым китайцам в Пекине.

Я видел, что Джош устал. Он кивал, но его глаза остекленели.

— Ты прав, Вилли, ты прав. Все они ублюдки. Смотри, здесь список на легко воспламеняющейся бумаге. Ты знаешь, что это такое?

Вилли усмехнулся:

— Спрашиваешь! Я продавал материалы букмекерам еще пятнадцать лет назад.

— О'кей. Ты знаешь, как ей пользоваться. Если кто-нибудь поймает тебя, положи на кончик зажженную сигарету.

Он говорил медленно и выразительно:

— Послушай, Вилли. Это никто не должен найти. Ты слышишь?

Вилли взял листок.

— Никто ничего не найдет на мне, парень. Сначала им придется вытащить меня из автобуса.

Он стал быстро читать. Может, у Вилли и были проблемы с головой, но память у него была фотографической.

— Тут много работы. Теперь поговорим о деньжатах. Для начала я хочу 25 тысяч. Наличными.

— Договорились, Вилли, — согласился Джош. — Мне контактировать с тобой через радиомастерскую?

— Забудь о ней, — велел Вилли. — Я сам войду с тобой в контакт. Может быть в Вилледже. Я знаю тут старика, который проводит… ээ…

По понятным причинам название всплыло в моем сознании:

— Дискотеки?

— Верно, старик, дискотеки.

— Прекрасно, — ответил Джош. — Мы будем ждать твоего звонка. Теперь как нам отсюда выбраться?

— Я отведу вас, — сказал Вилли. — Потом вернусь сюда. Я должен работать над моими лучами.

— Какими еще лучами?

— Акустическими. Может, я использую их в вашей работе. Вы просто заполняете комнату сигналами и можете записывать беседу, не устанавливая микрофон и не сидя поблизости.

Он вытащил из кармана полдоллара.

— Лишь отражатель в стене вот такого размера. Вы просто посылаете микроволновые лучи и записываете все в комнате.

— Оруэлловский кошмар^{78}, - вполголоса сказал я.

Но Вилли уловил фразу.

— Ты имеешь в виду Большого Брата, старик? Ты прав. Ты просто не знаешь, как много Больших Братьев заглядывают через твое плечо каждый день.

Он ткнул большим пальцем мне в грудь.

— У комми есть такое оборудование. Пять лет назад они подслушивали наше посольство в Москве.

И он выкрикнул с возмущением:

— Вы что, в Вашингтоне, газет не читаете?

— Да-да, читаем, Вилли, — нетерпеливо заявил Джош. — Пошли отсюда.

Подъем на улицу казался нескончаемым. У меня было чувство человека, поднимающегося из недр земли в одной из кошмарных новел Г.Дж. Уэллса; здесь были лестницы, туннели, маленькие красные и холодные белые лампы, регулярный вой, сначала слабый, потом громкой, так что вы автоматически сжимались в ожидании удара, потом звуковая волна почти подавляла, и, как невидимая сила, пролетала мимо. Я шатался от утомления, лицо Джоша в свете лучей фонаря Вилли выглядело усталым, наконец, он привел нас к бойлеру, возвышающемуся в тусклом свете. Внизу шумели насосы и турбины, шипел пар.

— Это основание отеля «Рэндалл», — объявил Вилли. — Я проведу вас до Сорок девятой улицы рядом с Легсингтоном. Там темно, и вас не заметят. Только оглянитесь на улице перед тем, как идти. Некоторые полицейские на машинах используют этот квартал, чтобы поймать нескольких бродяг. Даже если вы попадетесь, действуйте так, будто вы пьяны и бредете в переулок, чтобы помочиться.

Вилли захохотал и забрался по маленькой лестнице на стальную платформу. Мы прошли за ним через платформу и пошли по коридору. Неожиданно я ощутил ночной воздух. Господи, как сладко он благоухал!

Вилли стал осторожен. Он выключил фонарь и пошел бесшумно, словно кот в темноте. Наконец мы встретили решетчатую дверь на деревянной основе. Висячий замок — позднее я узнал, что Вилли снабдил каждую дверь и ограду своими собственными замками, который нуждался только в одном ключе хозяина — был отперт.

— Когда ты дашь нам первый отчет, Вилли? — прошептал, выходя Джош.

— Через три недели, а может, и позже, — был ответ.

Я вышел, и дверь защелкнулась. Переулок вонял мочой и собачьим дерьмом; слабый тусклый ночной фонарь у магазина светил в рот. Когда мы спешили по улице, она была пустынной. Мы остановились на углу Легсингтона. Свет был ярок, автомобильное движение — оживленным. Я глубоко вздохнул, потом, будто по