молчаливому соглашению, мы перешли улицу по направлению к ночному кафе.

— У вас такой вид, ребята, как будто вы штукатурили, — весело сказал кассир, подсчитывая доллар из десяти- и пятицентовиков.

Джош с усталой улыбкой посмотрел на меня. Его черные волосы были белыми от пыли и штукатурки, а у моего черного пиджака был такой вид, как будто он побывал в метели.

На следующий день рано утром мы собрались в Вексфорде. Как и раньше, мы встретились в библиотеке: Джош, сенатор, Келли, Пэм, Лейси, Люк, Лютер Робертс и я.

— Обрисуйте положение в Кенсингтоне, — попросил Джош Лютера.

— Мы создали несколько местных комитетов, и перспективы оставшейся местной компании великолепны, — сообщил Лютер, взглянув в свою записную книжку. — Профсоюз знает, что окажется в тяжелом положении, если компания уедет, поэтому мы заполучили их на свою сторону. Сенатор нажал на свои связи, и все это напоминает приказ начинать действовать со следующего месяца.

— Кто получил кредиты?

— Мои люди поместили пять крупных статей об оставшейся компании в пяти крупнейших газетах на севере штата. Не говоря прямо, мы вставили в них мысль, что конгрессмен Келли Шеннон много сделал для них. У нас пятнадцать телефонистов…

— Телефонисты? — озабочено переспросил сенатор. — Это что такое?

— Это жаргон Мэдисон-авеню, сенатор, — пояснил Лютер. — Они разъезжают по местным клубам: Киванис, Олени, Общества Святого Имени и тому подобное. Обычно там ждут, чтобы перед ними кто-то выступил, и мы выполняем это желание. У наших людей хорошие, сдержанные манеры и банальными шутки. Клубы их любят.

— И они сообщают, что все это работа Келли Шеннона?

— Конечно. Пока было бы преждевременно говорить обо всем прямо, но намеки достаточно определенны.

— Вы получали запросы от других конгрессменов?

— Несколько. Они хотят знать, какого черта происходит. Мы от них вежливо отделались.

Сенатор посмотрел на Джоша.

— Вы не сможете долго скрывать подобные вещи, Майклз. Когда, вы думаете, следует объявить кандидатуру Келли?

— После слушаний. Мы должны работать осторожно, шаг за шагом, пока люди не окажутся в том состоянии, что будут воспринимать выдвижение Келли как должное.

— Как насчет слушаний, Джош? — поинтересовался Лютер. — Как вы думаете, когда они начнутся?

— У меня теперь есть люди, работающие над рассказом Джелло. Это будет стоить дорого, сенатор, но, думаю, мы сможем получить материалы через месяц.

— Где-то в мае? — спросил Лютер.

— Не позднее. Но к тому времени вы с Люком должны создать организацию.

— В моей папке более пятисот имен, — произнес Люк.

— Редакторы местных газет, политические обозреватели, лидеры общин, священники, раввины, пасторы?

— Да, — гордо ответил Люк. — К лету у нас будут комитеты в поддержку Шеннона в каждом большом и маленьком городе штата, в каждом поселке.

— Сейчас мы занялись районом депрессии, — сообщил Лютер.

— Не давайте обещаний, — сказал Джош. — Давайте им только результаты.

— Какие? — спросила Лейси.

— Ну, если фабрика под угрозой свертывания производства, мы поможем ей. Если завод переезжает в другое место, мы постараемся привлечь туда другой.

Он повернулся к Лютеру.

— Вы говорили с мозговым трестом?

— Мы с Люком встречались с каждым. Семеро будут с нами. Трое отказались.

— Почему они это сделали? — давил Джош.

Лютер осторожно положил свою трубку.

— Ну же, Лютер. Здесь не собрание материнского комитета.

— Они были недовольны расследованием сенатора в госдепартаменте после войны.

— Что же им там не понравилось? — спокойно спросил сенатор.

— Они считают, что большинство ваших обвинений было необосновано.

— Это все работа Така Ларсена, — произнес сенатор. — Кто-то снабжал его информацией. Он изображал меня каким-то людоедом. На самом же деле я никогда не распространял обвинения понапрасну. Разве не так, Маккул?

— Верно.

Келли наклонился и мягко потрепал отца по плечу:

— Мы верим тебе, папа.

— Надеюсь. Я уверен, этот вопрос всплывет вновь. Этот Ларсен…

— Забудь о Ларсене, отец, — сказал Люк. — Лучше вернемся к слушаниям. Как вы собираетесь объявить о назначении Келли в комитет, Джош?

— Когда информация Джелло будет проверена и подтверждена, — объяснил Джош, — мы начнем действовать. Прежде всего Сисси Саутворт получит эксклюзивную информацию.

— Эта кошмарная женщина, ведущая телешоу? — спросила Лейси.

— У этой «кошмарной женщины» миллионы зрителей и читателей, — пояснил Джош. — Не пренебрегайте ею, Лейси.

— Она сообщит об обвинениях Джелло, — произнес я.

— Правильно. Но только, чтобы расшевелить пресс-корпус в Вашингтоне. Она даст нам около двадцати минут в своей программе.

— Уверена, это обессмертит Келли, — мрачно выговорила Лейси.

— Лейси, кончай, — нахмурился Люк.

— На следующей день Сисси поместит статью в своей колонке.

— Разве другие журналисты не могут обойти ее? — спросил Лютер.

— Смеетесь? — ответил Джош. — Я заставлю людей Сисси позвонить в каждую крупную газету в стране сразу после передачи. Их звонки будут трезвонить всю ночь.

— А что буду делать я? — с улыбкой спросил Келли.

— Ничего. Я не хочу, чтобы вы появились, — ответил Джош. — Мы в Вексфорде будем отвечать на телефонные звонки. Вы будете недосягаемы до понедельника. Затем я устрою так, что по пути из аэропорта вас встретит репортер Ассошиэйтед Пресс. Вы подтвердите информацию Сисси. Это осчастливит ее и поможет создать томительное ожидание.

— К этому времени вашингтонский пресс-клуб будет ломиться к вам в дверь, — сообщил Лютер.

— Они будут рваться и в ФБР, ЦРУ, министерство юстиции, нью-йоркскую полицию, — подтвердил Джош. — Я хочу, чтоб весь уикэнд они работали как в аду, только копая.

— Когда мы дадим им факты? — спросил Люк.

— В среду. В час дня.

— А почему в час? — продолжал спрашивать Люк. — Странно как-то.

— В этот час телеграфные бюллетени попадут в вечерние издания на Уолл-стрите, и у нас будет шанс, что фотографии Келли появятся вместе с новостями в последнем выпуске, Между прочим, есть одна вещь, которую мне надо будет подготовить для вас, Люк, данные о предельном сроке выхода все главных