— Я не вижу здесь каких-то проблем, — произнес я. — Судья очевидно знает, что в этот раз ему придется использовать телевидение.

— О-о, конечно, — ответил Джош. — Он детально рассказал, как хочет выделить значительную долю фонда кампании на телевидение. Я согласился с ним. Но также сказал, что с телевидением в его штате существуют некоторые проблемы.

Я пришел в замешательство:

— Какие проблемы?

— Без контактов с местной телесетью, — продолжал Джош, — нам может быть трудно купить лучшее время. Ты знаешь, как действуют эти мошенники: они не отказывают, у них просто нет времени, чтобы его продать.

— Ладно, тогда поехали туда, разберемся. Я могу…

— Не надо, Финн, — успокоил меня Джош. — Я уже все сделал. Я кое-что проверил и обнаружил, что «Шеннон индастриз» многое держит в своих руках. Если местные сети не будут играть по правилам, которые устанавливает для них Нью-Йорк, они неожиданно натолкнуться на уйму проблем, которых раньше никогда не было. Так что я сказал судье, какие могут быть неприятности, но также сообщил, что знаю, как их избежать. — Джош откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — Он был очень благодарен.

— Ты упомянул Келли?

— Не по имени. Я лишь сказал, что мы хотели бы просить об одолжении, и мы обсудим все, когда встретимся с ним.

— Он хотел каких-нибудь подробностей?

— Нет. Он же стреляная птица, Финн. Он спросил, как значительна сделка, и когда я ответил, что, по-моему, незначительна, он засмеялся и сказал, что в Вашингтоне не бывает незначительных сделок.

— Знаешь, Джош, мы решили, что у Холмса не много шансов вернуться. И дело не в черных и не в группах за гражданские права, выступающих против него, но даже его собственные люди считают, что он слишком стар.

Джош повернулся и открыл один глаз:

— А мне плевать, будь он хоть в возрасте Моисея^{70} и баллотируйся как еврей в Йорквилле. Мы будем руководить его кампанией и устроим за его деньги первоклассное шоу — если, конечно, он назначит Келли в комитет Джоунса.

Он стукнул кулаком по колену.

— Все что нам надо — это комитет и общенациональное телевидение, и тогда Келли встанет на ноги. Если у нас не будет общенациональной известности, Финн, подготовка займет годы.

— Холмс слишком большая ханжа. Ты расскажешь ему обо всей грязи?

— Нет. Я расскажу лишь то, что хочу, чтобы он знал. Но, откровенно говоря, я не думаю, что даже судью это взволнует. Когда все кончится, Национальный Комитет Демократической Партии будет его обожать за то, что он помог надрать Джентайлу задницу. Джентайл баллотируется в Олбани и Белый дом, а его шурин, руководитель его собственной кампании, чуть ли не ворует ковровые дорожки в Сити-Холле!

— Я думаю, — напомнил я, — Келли не связывает Джентайла с этими мерзостями по косвенным намекам, Джош. Такова его позиция. Джентайл просто невинный свидетель, который добился успеха за счет того, что было им сделано.

— Боже мой, — проворчал Джош. — Я окружен бойскаутами и мальчиками из церковного хора.

Мы были в наших апартаментах в отеле «Конгрешнл» еще до десяти, и пока я совещался с Шиа и Шортом, Джош бегал по Вашингтону, встречался с нашими друзьями на Капитолийском Холме и в Сенатской пресс-комнате.

Я обнаружил, что опросы ободряют. Джош предложил, чтобы полстеры шли за Лютером Робертсом, Люком и их командой в поездке по штату и делили пробную попытку установить, имеет ли имя Шеннона хоть какое-то воздействие.

В Кенсингтоне, захудалом и нервном городишке, в котором чуть было не закрылся единственный завод, полстеры обнаружили, что жители стали упоминать имя Шеннона. Комитеты, которые организовал Люк; встречи, которые они посетили; тщательно помещенные сообщения о новых заказах (спасибо тому, кто догадался) — все заставляло город судачить. Как было сказано, Люк и его люди сосредоточились на молодых и побудили их работать. Было проведено три опроса; последний показал, что 60 % опрошенных знают имя Келли Шеннона.

Позже я встретился с Джошем в Пресс-Клубе, и оттуда мы пошли в Энсон-Хауз, красивый столетний особняк, превращенный в ресторан. Он был очень дорогим, и доступ в него был ограничен.

Я нашел, что судья не изменился: те же белые волосы, цепочка от часов и сияющая усмешка.

Большую часть ланча мы обменивались политическими сплетнями, пока перед кофе судья будто случайно не спросил:

— Ну, джентльмены, что у вас на уме?

Джош ответил так же, между прочим:

— Судья, мы думаем, у нас есть хороший кандидат на вакансию в подкомитет по проблемам городов и коррупции.

— О-о, место, которое стало вакантным после смерти конгрессмена Уэллса. Замечательным человеком был Уэллс. Я помню его отца, старого Тома Уэллса, когда он был губернатором. Кажется, он баллотировался в Сенат в…

Десять минут мы слушали восхваления покойного конгрессмена Уэллса. У Холмса была манера поворачиваться ко мне и говорить:

— Да, Финн, вы же помните! Черт возьми, я знаю! — и я играл роль старой вороны и присоединялся к его воспоминаниям. Но судья был хитер. Все это было лишь игрой. Закончив, он осторожно выбрал сигару, отрезал кончик старомодными щипчиками, закурил и махнул нам, чтоб мы продолжали нашу речь. Мне кажется, при упоминании имени Шеннона он слегка скис; но я провел тщательное расследование и понял, что старый сенатор и Холмс ранее не пересекались. И я знал, что Джош хорошо проделал свою работу, один раз он небрежно упомянул, что одна из крупнейших телевизионных станций в штате Холмса принадлежит «Шеннон индастриз». И, конечно, Джош несколько раз повторил, какие трудности могут возникнуть с покупкой времени и получения новых программ на телевидении в штате Холмса…

— Ну боже мой, Джош, давайте посмотрим, есть ли у нас друзья, на которых можно было бы рассчитывать, — произнес судья. — Завтра же мои люди примутся за работу.

— Не надо, судья, — остановил его Джош. — Я уже установил контакты с нужными людьми. Они скажут словечко людям на телевидении в вашем штате.

— И кто это? — поинтересовался Холмс.

— Сенатор Шеннон, — спокойно ответил Джош. — Он владеет «Шеннон индастриз» и имеет больше веса, чем кто-либо другой.

Есть одна вещь, когда работаешь со старыми хитрецами вроде Холмса — им ничего не надо вдалбливать.

Холмс осторожно сбросил пепел с сигары.

— Этот Келли Шеннон стоящий парень?

— Он подает большие надежды, судья, — заверил я. — Он окажет большую помощь партии.

Старик улыбнулся:

— И вы, ребята, сделаете все, чтобы каждый его знал?

— Правильно, судья.

— Думаю, вы мне расскажите обо всем.

Джош коротко и ясно изложил данные о скандале, который касался штата Нью-Йорк, и постепенно по спокойным кивкам спикера стало ясно, что старый лис уловил картину — общенациональная реклама.

— Говорят, республиканцы возлагают большие надежды на Джентайла, — произнес он. — Член национального комитета говорил, что он производит огромное впечатление на женщин.

— Судья, Шеннон может превзойти его.

— Вы думаете у него есть шанс попасть в Олбани, Финн? — серые внимательные глаза впились в меня. — Реальный шанс?