— Похоже, ты здорово загоняла ее, Лейс, — сказал Келли. — Иди сюда и познакомься.

Она была стройной, старше, чем Пэм и не столь красивой, но, тем не менее, очень приятной, с высокими скулами, ясными карими глазами и гладкими черными волосами до плеч. Когда она подошла к нам, я сразу вспомнил молодую Кэтрин Хэпберн^{48}.

— Это моя сестра Лейси, — представил ее Келли. — Лейс, это Финн Маккул и Джош Майклз. Мы надеемся, что они будут направлять нашу кампанию.

Ее рука была тонкой, но я чувствовал в ней силу. И хотя у нее была та же улыбка, что и у Келли, ее манеры, несмотря на дружелюбие, были достаточно отчужденными. «Ее одобрение и доверие придется завоевывать», — подумал я.

— Вы взяли эти барьеры, как настоящий профессионал, — похвалил Джош.

— Рада, что вы не видели, как я сбила два последних, — смеясь, ответила она.

— Похоже, у вас полон дом гостей, сенатор, — заметил я, когда мы вернулись в дом, оставив Келли, Лейси и Джоша с лошадьми.

— У нас так каждое воскресенье. Вы же знаете, нас родилось десятеро в этом доме. У Келли есть тетушки и дядюшки, племянницы и племянники от долины Махаук до Калифорнии. Да, кстати, Келли рассказывал мне, что у вас было небольшое приключение в Лоуренсе.

— Да приключение, без сомнения.

— Как вы думаете, Маккул, что там делал Маллади?

— Даже не представляю, сенатор. Но одно я знаю — вы никогда не убедите Келли пойти на сделку с Маллади.

— Нам может понадобиться этот старый вор.

— Но не вашему сыну.

— Я поговорю с Келли, когда придет время, — нетерпеливо сказал он. — Важнее другое. Что вы о нем думаете?

— Мне понравилось, как он столкнулся с Маллади и его приятелями в Лоуренсе. Как вы сказали, у него есть собственное мнение. Скажите, он всегда был таким?

Он с минуту размышлял, потом засмеялся:

— Это должно быть ответом на ваш вопрос, Маккул. Он был в начальной школе, и вот в праздник он заявился домой с дворняжкой, которую сбил на шоссе грузовик. Одна из лап этой твари была оторвана. Он принес несчастного пса сюда, и я решил позвонить в полицию, чтобы один из их людей положил конец мучениям этого урода, но Келли просто проигнорировал меня. Он вытащил ветеринара буквально из постели — черт возьми, в Новый год — чтобы вылечить трехногого пса. Каждый день я намеревался звонить, но Келли был против. Он доказывал, что несчастная тварь имеет такое же право на жизнь, как и наш сеттер- чемпион. Он привлек на свою сторону Лейси и Люка и, что же делать, мы держали у себя эту трехногую дворнягу девять лет. Она сдохла уже в преклонном возрасте.

— А как он учился в школе?

— Да его дважды чуть не вышвырнули! Он был лидером тех, кто не принадлежал к нашему кругу. Все эти ребятишки бегали за ним. Я спрашиваю: «Зачем ты привел домой этого мальчишку?», а он отвечает: «Потому что он мне нравится». Нет, Люк был совсем другим. Он общался с детьми, которые играли в футбол, ходили на танцы и шалили. Нормальные дети. Но не Келли. Ему всегда надо было исправлять этот чертов мир для других. Но он был популярен. В старших классах был капитаном школьной футбольной команды.

— А потом он поступил в Йельский университет^{49}, не так ли?

— Йель — это не так уж и плохо. На первом курсе он сломал ногу, играя в футбол, и на футболе пришлось поставить крест. На последнем курсе встретился с Пэм, и они поженились через год после того, как он окончил юридический факультет. Несколько лет он провел в Вашингтоне. Пэм не очень-то нравится политика, но если это потребуется для Келли, она пройдет за ним через ворота ада. Все они такие.

— Может, это и глупый вопрос, сенатор, но почему вы?…

— Почему я думаю, что он может быть избран президентом? — он развернулся в кресле, чтобы взглянуть мне в глаза. — Вас это интересует, Маккул? Н-да, у вас когда-нибудь было чувство, что вы идете в верном направлении? Что ваши действия правильны, что если вы не сделаете это, то будете жалеть всю жизнь? Ну вот, это я и чувствую в отношении Келли. Я нутром чую, что он завоюет Олбани и президентство. Знаете ли, это долгий путь от Шеннона-Кружевные-Панталоны, который так пропах керосином, что его жена не могла есть с ним, до моего сына в цилиндре, приносящим присягу на Пенсильвания авеню.

— От того места, где мы сидим ныне, сенатор, — напомнил я, — это тоже нелегкий путь.

— Конечно, — сказал он, и его серые глаза сверкнули, — но мы пройдем его, Маккул, Келли, вы, Майклз, я и моя семья — и мои деньги, — он наклонился вперед, и его лицо нахмурилось. — И не забывайте — есть Бенни Джелло.

— Даже если сложить все вместе, будет чудом, если мы победим, сенатор.

— Я давно понял, вы сможете совершить любое чудо, если обладаете нужными связями, — последовал резкий ответ. Сенатор кивнул на окно. — Вон идет Люк вместе с Молли Шапиро.

Люк, как и Келли, был одет в спортивные брюки, свитер и теннисные туфли. Он нес что-то, что оказалось длинной деревянной битой. Я сразу узнал ракетку для лакросса с картинки, которую как-то показывал мне в Северной Дакоте Джош. За ним шла, весело болтая, изящная женщина, которой явно было за пятьдесят. Странный зеленый камень покачивался при каждом ее шаге. Ее волосы, окрашенные в медный цвет, были подстрижены челкой, и какое-то время я гадал, кого она мне напоминает. Потом я сообразил — женщину из двадцатых годов.

Проходя мимо, они заметили нас и помахали рукой.

— Молли всегда была как любимая тетушка для моих ребят, — сказал сенатор Шеннон. — Когда они были маленькими, Молли держала лошадей. Лейси ее любимица. С тех пор как умер ее отец, она живет одна, — он покачал головой. — Она все еще одевается по моде 1925 года, но она замечательная личность. Дети ее любят.

В дверь постучали и, когда сенатор крикнул, чтобы входили, вошел Люк. У него были такие же холодные, недоверчивые серые глаза и худое лицо, как и у отца, ястребиный нос, а также высокие скулы Лейси. Таким был Люк. Сенатор представил нас, и мы обменялись рукопожатиями, потом Люк извинился, пояснив, что ему нужно идти, чтобы проверить разметку поля.

Молли, которая с кем-то говорила в холле, вошла в библиотеку, оживленная, со сверкающими глазами словно любопытная птичка.

Когда нас представили друг другу, она протянула тонкую холеную руку.

— Опять у них эта дурацкая игра, Молли, — пожаловался сенатор.

— Да, сенатор, сначала был футбол, — ответила она. — Помните, как Келли сломал руку? Время идет, идет.

— Меня не было здесь, когда это произошло, — сказал Шеннон. — Перелом был сложным, да еще и открытым. Лейси побежала к Молли, и она повезла их разыскивать врача.

— Они играли в гольф, — возмущенно сказала Молли. — Их никогда нет дома, когда они нужны.

— Так вы нашли врача?

— Доктора Лоутона в Блэйртауне, — сказала она. — Знаете, у него было чудесное кресло Хэмпела, но он не хотел его продавать.

— Молли коллекционирует антиквариат, — холодно пояснил сенатор.

— Еще одна вещь, и мне придется перебираться в сарай.

— Молли, — мягко произнес сенатор, наклонившись вперед. — Мистер Маккул и мистер Майклз, который скоро вернется, те самые люди, о которых я говорил. Они виделись с Бенни.

— Мы должны вытащить его оттуда, сенатор, — горячо заговорила она. — Каждый день положение ухудшается. Если я не плачу, они заставляют меня ждать, говорят, что я могу посещать его только в определенные часы…

— Мы что-нибудь сделаем, — успокаивал ее Шеннон. — Не надо волноваться.

Она заговорила, покусывая губы.

— Как я могу не волноваться? — она повернулась ко мне, ее мягкие карие глаза блеснули слезами. —