– Джейн! – воскликнул он и бросил Китти: – Убирайся. И если я обнаружу, что ты подслушиваешь у двери, тебя выпорют.

Он закрыл дверь и стоял, прислонившись к ней.

– Это заткнет девчонке рот. Она знает, что я держу свое слово. А теперь, Джейн, рассказывай скорее, какие новости?

Его прежде всего интересовали новости. Развлекать его в этом доме могли многие, но только Джейн приносила новости от друзей, и никто, кроме Джейн, не мог передать его послания королеве.

Она промолвила:

– Новостей немного. Герцог Глостерский в замке Бэйнард, а король должен покинуть дом Лондонского епископа и переехать во дворец Тауэра.

После этих слов он поцеловал ее, но совершенно бесстрастно.

– Есть ли известия о моей матери?

– Она находится в святилище женского монастыря с маленьким Ричардом и дочерьми.

– Ей бы не следовало прятаться там. Это признание вины. Она могла бы быть более полезной где- нибудь в другом месте.

Джейн попыталась успокоить его, отвлечь от постигших его неудач.

– Герцог Глостерский не хочет неприятностей, – сказала она. – Он рад, что дело уладилось без кровопролития. Я думаю, что, когда он уверится, что ваша семья готова признать его в качестве протектора[1] Англии и опекуна короля, он простит вас.

– Простит нас? Не ему прощать. Ты что думаешь, что мы когда-нибудь признаем его опекуном короля? Ты говоришь глупости, Джейн.

– Лучше говорить глупости, чем их делать.

– Слушай, Джейн, – сказал он примирительно, помня о том, какой полезной она могла быть для него, – ты ведь пришла сюда не ссориться, могу поклясться в этом.

– Конечно, нет, хотя я ненавижу это место!

– И все же ты пришла, чтобы увидеть меня.

– Я не могла не прийти.

– Милая Джейн. Ты моя… абсолютно и безоговорочно.

– По-видимому, это так, Томас. Если бы ты удалился от двора, я уверена, Ричард был бы твоим другом.

– Что! Неужели я должен добиваться дружбы с этой гадкой свиньей, с этим предателем…

– Он не предатель. Эдуард поручил сына его заботам, и он прибыл в Лондон исполнять свои обязанности.

Лицо Дорсета побагровело от ярости.

– Итак, ты на стороне Ричарда. Ты защищаешь своего друга Гастингса! Боже мой! Уж не стала ли ты его любовницей?

Теперь настала очередь Джейн возмутиться и рассердиться.

– Я ненавижу этого человека, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Но он, кажется, любит тебя; и разве Гастингс, друг Ричарда, не был бы тебе лучшим покровителем, чем скрывающийся Дорсет?

– Я не ищу покровителей. И никогда не искала.

– А разве не ты по доброй воле стала содержанкой короля?

– Я оставила мужа ради Эдуарда, потому что любила его.

Он взял ее руки в свои.

– Прости меня, Джейн. Я переутомился. Здесь, в этом ужасном месте, я подкупаю проституток и сводницу, чтобы они прятали меня.

Она сразу смягчилась.

– Я понимаю, как тебе приходится страдать.

– Еще столько предстоит вынести. Если бы не этот предатель Бекингем, такого бы с нами не приключилось. Бекингем и Гастингс – вот кто погубил нас.

Джейн вдруг почувствовала, что защищает старого врага:

– Гастингс сделал то, что считал справедливым. Он был предан Эдуарду и сохранит верность герцогу Глостерскому и королю. Пойдем, отдохнем немного. Давай я налью тебе вина.

Она подошла к столу и наполнила бокал.

– Джейн, – сказал он сдержанно, – ты очень рисковала, придя сюда, особенно когда собирала для меня новости при дворе. Если тебя поймают, расправа будет короткой. Почему ты делаешь это? Почему ты не найдешь более подходящего любовника?.. Сам благородный Гастингс вздыхает по тебе. А ты, завернувшись в плащ, приходишь сюда. Если бы тебя поймали, то даже Гастингс не смог бы тебя спасти. Почему ты делаешь это, Джейн?