делают, я могу только догадываться. В общем, все выглядит так, будто мы готовимся к осаде. Каждый день во двор прибывает все больше солдат, а сейчас они устанавливают пушку на Тауэр-Хилл. Со складов принесли оружие.

Кейт была права: весь Лондон был встревожен, но Джейн ни о чем не могла думать, кроме как о своем возлюбленном.

Завернутый в плащ, с низко надвинутым капюшоном человек сел в лодку и попросил лодочника перевезти его через реку. Лодочник с готовностью повиновался, так как в смутные дни, когда тот, кто вчера был великим, сегодня становился никем, бедный лодочник никогда не мог с уверенностью определить, насколько важной персоной был его клиент. На этот раз в лодке была леди с мягким и приятным голосом, ее лицо было прикрыто плащом, но лодочник заметил, что она необычайно красива. Он удивился, что за дело у нее могло быть за рекой. Она была грустной и молчаливой. Ему не нравилось, когда такие леди, как она, держали путь в Саутуорк. Она хорошо заплатила и любезно поблагодарила, а он наблюдал за ней, как она шла по берегу, пока не скрылась из виду.

Джейн шла на свидание к Дорсету. Она чувствовала себя виноватой и стыдилась, но в то же время была возбуждена. Она едва могла дождаться момента, когда почувствует руки любовника, обнимающие ее; и ей вновь и вновь приходилось напоминать себе, что нужно быть осторожной, что даже сейчас кто-то может следить за ней, узнать, где прячется ее любовник, и выдать его и Джейн вместе с ним.

А Дорсет действительно скрывался. Заговор, который планировал он вместе со своей семьей, не удался. Ричард Глостерский, двигавшийся на юг, был вовремя предупрежден герцогом Бекингемом, и сейчас маленький король был на попечении своего дяди Ричарда, как и намечал его отец. Лорд Риверс, дядя Дорсета, и Ричард Грей, его брат по материнской линии, были взяты герцогом Глостерским в плен. Лондон, в основном благодаря участию Гастингса, устроил Ричарду Глостерскому и маленькому королю теплый прием, а королеве с ее семейством пришлось спасаться бегством в святилище женского монастыря. Дорсет вынужден был скрываться, пока он сам или его друзья не соберут достаточно средств и людей, чтобы продолжать борьбу.

Оглянувшись, чтобы убедиться, что ее никто не преследует, Джейн вбежала в короткую узкую улочку. Она остановилась перед самым большим домом и торопливо постучала в дверь. Через некоторое время дверь чуть-чуть отворилась, и человек с ввалившимися глазами и странно перекошенным ртом посмотрел на нее.

– О, Дэнок, – сказала Джейн, – быстрее впусти меня.

Дэнок снял тяжелую цепь, не позволявшую открыть дверь больше чем на дюйм, и Джейн стремительно вошла. Дверь за ней тут же закрылась, а цепь была водворена на место.

Джейн дрожала, отчасти от облегчения, что она наконец добралась незамеченной, отчасти от ужаса, который это место неизбежно вызывало у нее. Это был зловещий дом, и его тишина становилась еще ужаснее оттого, что время от времени она прерывалась странными звуками – мягким топаньем бегущих ног, низким ропотом голосов, слабыми стонами, а порой и полными муки воплями, которые могла бы издавать рожающая женщина. Джейн чувствовала, что дом пропитан похотью и алчностью, страданиями, болью и смертью. Она не хотела идти сюда, но должна была это сделать, ибо так велел Дорсет.

Открылась дверь, и какая-то женщина бесшумно направилась к ней. Она была одета в платье сизо- серого цвета, на шее висел серебряный крест на тяжелой цепи.

– Не будете ли вы так любезны войти, а потом вас проводят к Его светлости лорду? – тихо спросила мадам.

Джейн кивнула и последовала за ней в комнату, которую та ей указала.

– Вашей светлости следует быть очень осторожной, приходя сюда. – Женщина опустила тяжелые веки. – Полагаю, что мой долг – предупредить вас. Его светлость был одним из наших постоянных гостей… в дни своего величия. Возможно, его враги догадываются, что он может скрываться у нас. Правда, обычно сюда приходят джентльмены, чтобы навестить девушек, но найдутся люди, которые могут заподозрить такую известную женщину, как вы…

Мадам улыбнулась, когда Джейн вся зарделась от этих слов. Она пожала плечами и продолжала:

– Мы имеем репутацию заведения, предоставляющего джентльменам наилучшие услуги. Многие убедились, что в наших силах дать им все, что бы они ни пожелали.

Джейн вдруг рассердилась.

– И поскольку убежище во время беды столь же дорого, как и удовольствие в мирное время, – язвительно заметила она, – есть люди, которые могут заподозрить вас в том, что вы помогаете Его светлости?

– Вы очень точно поняли смысл моих слов. Вчера вечером возникло небольшое осложнение. Одной из моих девушек визитер задавал весьма необычные вопросы об обитателях дома.

– Я вижу, вы очень встревожены.

– Вот именно, вопросы касались Его светлости. Я приняла меры предосторожности и навела справки об этом джентльмене. Он придворный Его светлости герцога Глостерского. Поэтому я полагаю, вам следует соблюдать еще большую, чем обычно, осторожность.

– Не беспокойтесь, я буду осторожна. А сейчас могу я просить вас проводить меня к Его светлости?

Мадам подошла к двери и хлопнула в ладоши. Появилась девица лет шестнадцати, с нагловатым лицом, на котором уже обозначились следы разврата.

– Это Китти, – сказала мадам. – Она обслуживает Его светлость, и я слышала, что он очень доволен всем, что она делает.

Китти провела ее вниз по лестнице, затем через темный коридор, по обеим сторонам которого в стенах располагались плотно закрытые двери. По стенам тонкими струйками стекала вода, а каменный пол был скользким. Дорсета разместили так, что он мог бы при малейшей опасности выскользнуть из дома через боковой ход.

Китти остановилась перед дверью и постучала. Голос Дорсета спросил: «Кто там?»

– Это Китти, милорд, – сказала девушка, – с леди, которая пришла навестить вас.

Дорсет открыл дверь.