— И не надо. Куча всякой чуши о том и о сем только для того, чтобы Холмс мог подстрелить собаку, размалеванную зеленой краской. Собственно, вот как можно сделать себе репутацию гения: найди себе тупого прихвостня, который будет восхищаться всякий раз, как ты пукнешь, и сможет размещать отчеты о твоих подвигах в вечерней газете.
Я улыбнулся, взял бутылку и стал ковырять наклейку.
— Значит, ты пришла в себя?
— Просто это слишком, понимаешь? На протяжении многих месяцев просыпаться по утрам и знать, что у тебя рак.
Я кивнул.
— Эта мысль, она как огромный камень, который ты не можешь с себя снять. Стоит только открыть глаза, его тяжесть тут как тут и все время на тебя давит.
— Но, милая, у тебя же нет рака.
— Мы не знаем этого наверняка.
— Ну, наверняка мы не знаем и того, что рака нет у меня. Мы ничего не знаем наверняка.
— Этим ты думал меня подбодрить?
Я задрал ноги, чтобы они торчали прямо передо мной, и попытался удержать их на месте наперекор силе тяготения.
— Хм, пока говорил, то так и думал.
Оставшееся пиво мы допили молча, меж тем как небо все серело, склоняясь к ночи, чайки хлопали крыльями и пикировали в море, а волны вели обратный отсчет нашего отпуска, ударяясь об огромные теплые скалы. Все дни, думал я, каждый день, который начинается, всегда подходит к концу. Прошло почти полчаса, когда Клио заговорила снова:
— Эй!
— Что?
— Пока мы здесь, ты хоть раз подумал: «Моя милая сидит без трусов»?
— Нет, конечно, — сказал я, а через секунду добавил: — Вообще-то это зависит от обстоятельств. А какой ответ правильный?
Клио сунула руки глубже себе под колени и отвернулась, чтобы я не видел выражения ее лица.
— Без подсказок, — сказала она.
13 Все ангелы в сборе
— Алло?
Связь была ужасной, она то и дело прерывалась, и на линии стоял треск из-за помех. Мне подумалось, что я вроде бы слышу девичий голос, далекий и обесцвеченный шумом.
— Алло? — сказал я снова.
— К [] ы?
Соединение состояло из многих миль ржавых водопроводных труб, прохудившихся, давших течь и теряющих давление. Речушек, потоков, извивающихся и кружащих в темноте. Или нет — оно было тонущей субмариной с раздавленным корпусом, в которую через швы, откуда вылетели заклепки, брызгами черной глубинной воды врывается океан. Я старался сохранить самообладание. Старался вообще не думать о людовициане.
— Вас не… — Я тут же попробовал снова, громче: — Вас не слышно.
— …ы. М [] ест [] ре?
— В Манчестере? Нет. Я…
— Н [] до [] ать.
— Я плохо вас слышу, — сказал я, хотя не был по-настоящему уверен, что вообще кого-нибудь слышал.
— Д [] го [] ать. Н [] де…
— Алло? — сказал я, — Кто-нибудь меня слышит? Кто это?
И, пока я изо всех сил вслушивался в шипение, из моих легких явилось слово и сорвалось у меня с языка, совершенно меня изумив.
— Клио? — сказал я. Связь прервалась.
Кот слегка приподнял голову, приоткрыл один глаз, моргнул и заснул снова.
Скрестив ноги на своей кровати в отеле «Ивы», я пошарил в рюкзаке, извлек початую бутылку водки, отвинтил крышку и основательно приложился к горлышку. Рядом со мной лежал еще не вскрытый пакет.
«Абонент не определен», — сообщал зеленый экран. Я осторожно положил мобильник на столик. Неизвестный абонент мог состоять в Комитете по исследованию внепространственного мира или быть совершенно посторонним человеком, нашедшим мою карточку и набравшим номер из чистого любопытства. Учитывая состояние линии, можно было допустить, что никакого абонента нет вообще, что это просто сбой связи, ошибка в сети. Кто бы ни звонил, это, разумеется, была не Клио Аамес. Бессонная ночь, посвященная вглядыванию во «Фрагмент о лампе», вызвала замыкание у меня в мозгах.
Я поднял пакет. Может, он и звонок составляют две части одного и того же? Это правдоподобно, разве нет? После четырех месяцев все вдруг стало происходить одновременно, и трудно было предугадать развитие событий.
Аккуратно расставив диктофоны по углам комнаты, я вскрыл конверт. Внутри оказалась книга в твердой обложке. На белой суперобложке была изобилующая деталями гравюра в викторианском стиле, изображавшая кистеперую рыбу. Заглавие гласило: «Чарльз Дарвин. Происхождение видов», а ниже, шрифтом поменьше, было набрано: «С приложением „Движущей силы эволюции“ Трея Фидоруса».
— Ч-черт, — сказал я, наугад раскрывая книгу.
Из книги мне на колени выпала записка. Вот что там говорилось.
Дорогой мистер Сандерсон! Надеюсь, эта книга представляет некоторый интерес и сможет убедить вас, что я обращаюсь к вам как друг.
Я понимаю, в каком положении вы оказались и с какими опасностями сталкиваетесь каждый день. Вы не одиноки. Пожалуйста, повидайтесь со мной в старой Главной лечебнице сегодня в 12.30 пополудни. Здание закрыто, и входная дверь будет не заперта.
Едва я прочел записку, как понял, что пойду туда. Хоть кто-то вышел со мной на связь. Мысль о том, чтобы идти в заброшенную больницу и встречаться там с человеком, называющим себя «Никто», заставила бы задуматься любого на моем месте, но какой у меня был выбор? Я так долго пытался установить контакт с внепространственным миром; мог ли я, когда это наконец произошло, отказаться от встречи под предлогом того, что это слишком странно? Но это не означало, что я должен поступать сгоряча. Я выйду несколькими часами раньше и хорошенько осмотрюсь, увижу все, что смогу увидеть. Подготовка, подготовка и подготовка.