— Вы даете слово? — спросил Джаспер. Он вполне допускал, что Манро может просто исчезнуть и не появляться, пока они не уедут.

Кривая улыбка мелькнула на губах Манро.

— Даю слово. Я поговорю с вами завтра. Джаспер кивнул:

— Благодарю вас.

Манро пожал плечами и вышел из комнаты. Все тот же рыжеватый слуга, скрывавшийся за дверью — предположительно, Уиггинс, — проворчал:

— Полагаю, мне надо разжечь камины в ваших комнатах. С этими словами он повернулся и вышел. Джаспер облегченно вздохнул и посмотрел на Пинча:

— Может быть, ты попытаешься устроить и слуг? Поищи для них комнаты. Да посмотри, нет ли на кухне какой-нибудь еды.

— Хорошо, милорд, — сказал Пинч, направляясь к двери.

И Джаспер остался наедине со своей возлюбленной женой. Он заставил себя посмотреть на нее. Она по-прежнему стояла перед камином. Другая женщина уже закатила бы истерику. Но не Мелисанда.

Она посмотрела на него и спокойно спросила:

— Так что произошло у Спиннерс-Фоллс?

Салли ровным слоем разложила кочергой горячие угли и повесила котелок на большой крюк, висевший в камине. Камин был огромный, таких она никогда в жизни не видывала. В него мог войти взрослый человек и даже выпрямиться. Для чего был нужен такой большой камин, она не представляла. Он требовал гораздо больше труда, чем уютный камин нормального размера.

Вскоре над котелком начал подниматься пар, и она бросила в него разрубленного кролика, которого мистер Пинч нашел в кладовке. Камеристка леди была по положению выше других слуг, и в ее обязанности не входило приготовление пищи, но не было больше никого, кто мог бы приготовить для них ужин. Она не сомневалась, что мистер Пинч знал, как готовить тушеного кролика, и сделал бы это лучше, чем она, но он был занят поисками комнат для хозяйки и хозяина.

Салли бросила в котелок порезанную морковь. Она немного завяла, но есть ее было можно. Еще она добавила несколько маленьких круглых луковиц и все размешала. Получилась какая-то мешанина, но, может быть, будет аппетитнее, если ее немного потушить. Она вздохнула и опустилась на ближайший стул, натягивая на плечи шаль. Она мало, что знала о приготовлении пищи. Когда она была посудомойкой, то большей частью мыла посуду и следила за чистотой. Мистер Пинч дал ей кролика, морковь и лук и велел сварить их, что она и сделала. Этот противный рыжеволосый человек Уиггинс ничем не помог им. Ну, просто тролль из волшебной сказки, очень похож. К тому же он мгновенно исчез, стоило мистеру Пинчу повернуться к нему спиной, и теперь слуги лорда Вейла разбрелись по незнакомому дому.

Салли встала и заглянула в котелок, от которого поднимался пар. Может быть, следует добавить что- то еще. Соль! Вот что! Мистер Пинч счел бы ее дурочкой, если бы ей не хватило ума посолить тушеное мясо. Она подошла к огромному буфету, стоявшему в углу, и начала обыскивать его. Он был почти пуст, но ей все же удалось отыскать соль и немного муки.

Когда спустя минут десять она пыталась замесить в миске тесто из муки, соли, масла и воды, в кухне появился мистер Пинч. Он поставил фонарь и подошел к ней, посмотрел, как она месит тесто, и остался, молча стоять рядом с ней, глядя в миску.

Салли рассердилась.

— Это клецки для тушеного мяса. Я стараюсь делать так, как делала миссис Кук, но я не знаю, что у меня получится, только на вкус это похоже на клей. Знаете, я не повар. Я камеристка, и мне не нужно знать, как готовят еду. Вам придется удовольствоваться тем, что я могу сделать, и если получится что-то ужасное, не хочу и слышать об этом.

— Я не жалуюсь, — сдержанно проговорил мистер Пинч.

— И не надо.

— И я люблю клецки.

Салли подула на локон, упавший ей на глаза, и неожиданно засмущалась.

— Правда? Он кивнул:

— Да, и выглядят они очень аппетитно. Помочь вам поднести миску к огню, чтобы вы положили их в котелок?

Салли расправила плечи и кивнула. Она потерла руки, снимая с них остатки теста, а мистер Пинч взял большую глиняную миску. Они подошли к камину, и он держал миску, пока она осторожно ложку за ложкой опускала тесто в котелок. Она накрыла котелок железной крышкой, чтобы клецки потушились вместе с мясом, и повернулась к мистеру Пинчу. Она понимала, что выглядит не лучшим образом: что лицо покрыто потом от жаркого огня, пряди волос упали и прилипли к лицу, но она посмотрела ему в глаза и сказала:

— Вот. Ну и как?

Мистер Пинч наклонился к ней и ответил:

— Превосходно.

А затем поцеловал ее.

Мелисанда складывала на полу одеяла, следя за мужем, ходившим по комнате. Он был страшно возбужден, казалось, в любую минуту, потеряв самообладание, он выбежит из комнаты и понесется неизвестно куда. Не так ли вел себя и сэр Алистэр, разъезжая в темноте? Не пытается ли и он убежать от своих демонов?

Но Вейл оставался с ней, и она была ему за это благодарна, хотя он и не ответил на ее вопрос о Спиннерс-Фоллс. Он выпил виски и теперь беспокойно ходил по комнате, но не пытался скрыться от нее. Это как-то успокаивало.

— Понимаешь, это произошло после Квебека, — неожиданно начал он. Глядя в окно, Джаспер, возможно, говорил даже не с ней, хотя в комнате, кроме нее, никого не было. — Был сентябрь, и мы получили приказ прибыть в форт Эдуард на зимние квартиры. Мы уже потеряли в сражении более сотни человек и оставили еще человек тридцать тяжелораненых, тех, что не могли идти. Потери были велики, но нам казалось, что самое плохое уже позади. Мы выиграли сражение — Квебек пал, и теперь дело было только во времени — французам все равно придется сдаться окончательно, и тогда войне конец. Но события приняли совсем другой оборот. — Он замолчат, отхлебнул виски и тихо продолжил: — Мы были полны надежд. Война вот-вот закончится, и мы вернемся домой. Это все, чего мы хотели: вернуться домой к нашим семьям. Немного отдохнуть после битвы.

Мелисанда положила простыню на одеяла. От простыни пахло плесенью — видно, ею давно не пользовались, — но другой не было. Занимаясь бельем, Мелисанда живо представляла, как на другом конце света еще молодой Джаспер идет со своими солдатами через осенний лес. Он радуется одержанной победе. Счастлив, что скоро вернется домой.

— Мы шли по узкой тропе, с одной стороны были крутые холмы, а по другую сторону бежала река. Идти можно было только по двое. Рено подъехал ко мне и сказал, что мы слишком растянулись, конец нашей колонны находится примерно в полумиле. Мы решили связаться с полковником Дарби и попросить головные ряды колонны идти медленнее, чтобы хвост подтянулся. В эту минуту нам и нанесли удар. Тут все и началось.

Он говорил бесстрастным тоном, и Мелисанда присела на корточки, слушая его. Он все еще смотрел в окно, и она видела только его широкую прямую спину. Ей хотелось подойти к нему, обнять и прижать к себе, но Мелисанда боялась прервать рассказ. Ведь она понимала: ему необходимо выговориться — как необходимо вскрыть загноившуюся рану, чтобы выпустить гной.

— Во время сражения не думаешь. — Он слегка усмехнулся. — Инстинкт и эмоции берут верх. Ужас при виде Джонни Смита, пронзенного стрелой. Ярость и ненависть к индейцам, с криками обрушившимся на ваших солдат. Убивавшим ваших солдат. Страх, когда под вами убивают лошадь. Паника, охватывающая вас, когда вы понимаете: необходимо мгновенно соскочить с лошади, иначе будете придавлены животным. И чувство беспомощности перед топором.

Джаспер медленно пил вино, а Мелисанда пыталась осознать его слова. Сердце ее сильно билось, будто она чувствовала ту же панику, которую он пережил много лет назад.

— Я полагаю, мы хорошо дрались, — прервал молчание Вейл. — По крайней мере, мне так говорили другие. Я сам не могу оценить эту битву. В тот момент для вас существуют только те люди, которые