Мелисанда почувствовала, как его пальцы замерли на ее волосах. Отвергнет ли он ее сейчас? Скажет: «Убирайся отсюда»? Или притворится, что не слышал ее самоубийственных слов, и никогда снова не заговорит об этом? Она ждала, затаив дыхание.

Но он всего лишь пропустил сквозь пальцы прядь ее волос и сказал:

— Расскажи мне.

Она закрыла глаза и, вспоминая то далекое время, почувствовала такую боль, что у нее почти остановилось сердце.

— Я сразу же поняла причину, когда меня начало тошнить по утрам. Я слышала, что некоторые женщины не понимали и не говорили об этом месяцами, потому что не были уверены. Но я знала.

— Ты испугалась? — ровным, спокойным тоном спросил он, и было трудно понять, что он при этом чувствовал.

— Нет, — сказала она, но тут же поправилась: — Конечно, испугалась, но только когда впервые поняла свое состояние. Но вскоре я осознала, что хочу этого ребенка. Что бы там ни было, он станет моей радостью…

Она не видела лица Джаспера, но видела, как поднимается и опускается его грудь, поросшая короткими волосками. Она бездумно поглаживала их, вспоминая о той давней недолгой радости. Такой сильной, такой мимолетной.

— Ты сказала об этом своей семье?

— Нет. Я не сказала никому, даже Эмелин. Полагаю, я боялась того, что они заставят меня сделать. Они отобрали бы у меня ребенка. — Она перевела дыхание, решив рассказать ему сейчас все до конца, не уверенная, хватит ли у нее смелости заговорить об этом еще раз. — Видите ли, я придумала: я уеду, и буду жить у моего старшего брата Эрнеста до тех пор, пока это не станет заметным, и тогда я поселюсь в домике в деревне со своей старой няней. У меня будет ребенок, и мы будем вместе растить его, моя няня и я. Конечно, это была глупость, детские фантазии, но тогда я думала, что это возможно. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю: так я думала от отчаяния.

Она чувствовала, как по щекам ее катятся горячие слезы и падают на его грудь. Ее голос слабел и дрожал. Но он по-прежнему ласково гладил ее по голове, и его рука успокаивала ее.

Она сглотнула и закончила свой печальный рассказ: — Но я недолго пробыла у моего брата Эрнеста. Однажды я проснулась посреди ночи от того, что мои бедра были в крови. Кровотечение длилось пять дней, очень сильное, и после этого все кончилось. Ребенка больше не было. Мелисанда замолчала, у нее сжалось горло, и она не могла больше говорить. Она закрыла глаза и зарыдала. Она рыдала долго, потом горькие рыдания прекратились. Она просто лежала и дрожала, заново переживая события тех лет. В какие-то моменты эта старая рана открывалась, обжигая ее острой болью. Когда-то перед ней простиралась вся жизнь, но ее лишили той жизни.

— Мне жаль, — тихо сказал Вейл. — Мне так жаль, что ты потеряла ребенка.

Она не могла говорить — она просто кивнула. Он приподнял ее голову, заглянул ей в лицо. Бирюзовые глаза пристально смотрели на нее.

— Я дам тебе ребенка, сердце мое. Столько детей, сколько ты пожелаешь, клянусь честью.

Она с удивлением смотрела на него. Она не стыдилась того, что произошло много лет назад, она была рада, что больше не гнетет ее эта мрачная тайна. Но она ожидала, что он встретит ее признание совсем по-другому и она услышит слова гнева, осуждения, но никак не сочувствия.

Он поцеловал ее, нежно коснувшись ее губ, и это было как обет, связавший их, обет священный и честный. Вейл потянул одеяло, заботливо подоткнув его со всех сторон, и крепко обнял ее:

— Спи, возлюбленная жена моя.

Его нежные руки успокоили ее. Мелисанда закрыла глаза, последние слезы были выплаканы, и она слушала, как под ее ухом бьется сердце Джаспера — ровно и сильно. И она уснула под его ритм.

Утро выдалось хмурое, с серого неба сыпался мелкий дождь. Тетя Эстер накормила их сытным завтраком и шумно попрощалась с ними. Когда, наконец, они завернули за угол, и дом тети Эстер пропал из виду, Мелисанда отвернулась от окошка и посмотрела на Вейла:

— Когда мы приедем к сэру Алистэру?

— Полагаю, сегодня, если путешествие будет удачным, — ответил Вейл.

Как всегда, он вытянул ноги наискось по полу кареты и, расслабившись, развалился на сиденье. Что он о ней думал?

В его отношении к ней в это утро не было ничего необычного — они встали, оделись и поели. Но ее вчерашнее признание должно было стать для него потрясением. Вейл не ожидал, что его невеста когда-то имела любовника и, более того, была беременна от этого любовника.

Мелисанда отвела взгляд от Вейла и стала тупо смотреть в окно. Конечно, Вейлу было нелегко пережить это открытие, но пройдет какое-то время, и, может быть, ее прошлое не будет так сильно волновать его? Ведь не исключено, что уже в их первую брачную ночь он смутно подозревал, что она не девственница. Или он все-таки отвернется от нее после ее признания? Она ничего не знала и, погруженная в свои беспокойные мысли, смотрела, как за окном мелькали высокие холмы.

Они остановились у широкого чистого ручья для второго завтрака и ели холодный окорок, хлеб, сыр и пили вино, которое положила им в дорогу кухарка тети Эстер. Маус носился вокруг них, лая на пасшихся неподалеку горных коров, лохматых животных — волосы закрывали даже их глаза, — пока Вейл не прикрикнул на него. Тогда терьер подошел, улегся и начал грызть оставшуюся от окорока кость.

Они ехали весь день, и к ночи Мелисанда начала замечать беспокойство Вейла.

— Мы сбились с дороги? — спросила она его.

— Когда мы останавливались в последний раз, кучер заверил меня, что он знает, где мы находимся.

— Ты никогда больше не видел сэра Алистэра после тех событий у Спиннерс-Фоллс?

— Нет.

Прошло полчаса или около этого. Салли дремала рядом с Мелисандой. Дорога была в ямах и колдобинах, за ней явно плохо следили, так что карета тряслась и подпрыгивала. Наконец, когда почти стемнело, они услышали крик одного из слуг. Мелисанда выглянула в окошко, и ей показалось, что она видит очертания какого-то огромного строения.

— Ваш друг живет в замке? Вейл тоже взглянул в окошко.

— Кажется, да.

Карета медленно повернула на подъездную аллею и двинулась к замку. Салли проснулась и зевнула. В доме не светилось ни одно окно.

— Сэр Алистэр знает о нашем приезде?

— Я писал ему.

Мелисанда с подозрением взглянула на мужа:

— И он ответил?

Но Вейл притворился, что не слышит вопроса, и вскоре они остановились перед огромным замком. Послышались громкие голоса, какая-то возня, и через несколько минут дверца кареты распахнулась.

Мистер Пинч высоко поднял фонарь, и его свет отбрасывал зловещие тени на его мрачное лицо.

— Никто не подходит к двери, милорд.

— Значит, надо стучать громче, — распорядился Вейл. Он соскочил с подножки кареты и повернулся, чтобы помочь сойти Мелисанде. Салли осторожно вылезла из кареты, а Маус выскочил и побежал к ближайшим кустам. Ночь была очень темной, холодный ветер свистел над их головами, и Мелисанду охватила дрожь.

— Вот, возьми. — Вейл протянул руку в глубь кареты, вытащил из-под сиденья плащ и набросил на нее. Потом подал ей руку: — Пойдем, возлюбленная жена моя.

Она оперлась на его руку и, наклонившись к нему, прошептала:

— Джаспер, что мы будем делать, если сэра Алистэра нет дома?

— Не беспокойся, кто-нибудь здесь есть.

Он повел ее по каменным ступеням, совершенно стертым множеством прошедших по ним ног.