— Не можешь ли подать мне одеяло с этой кровати? Он кивнул и молча, не доверяя собственному голосу, снял одеяло. Что она думала о нем? Он подал ей одеяло.

— Спасибо, — сказала она, подвертывая края одеяла под кипу постельного белья, чтобы сделать тонкий тюфяк.

Неужели ее не беспокоило, что она вышла замуж за сумасшедшего? Он огляделся. Комната была небольшой, но уютной. Серо-голубые стены, на полу выцветший розово-коричневый узорчатый ковер. Он подошел к окну и раздвинул занавеси, но в темноте ночи нельзя было ничего разглядеть. Он опустил занавеску. Должно быть, Салли заходила и уже ушла. На Мелисанде были только хорошенькая, отделанная кружевом сорочка и халат.

Джаспер снял камзол.

— Приятный был обед.

— Да, очень.

— Леди Шарлотта такая забавная.

Он снял шейный платок и держал в руках эту полоску ткани, глядя и не видя ее.

— Это все из-за армии, я думаю. Мелисанда замерла.

— Что?

— Это. — Избегая ее взгляда, он указал на подстилку. — Мы все имеем странности — мужчины, вернувшиеся с войны. Некоторые испуганно вздрагивают от громких звуков. Некоторые не могут переносить вида крови. Некоторых мучают по ночам кошмары. А некоторые, — он глубоко вздохнул, закрыв глаза, — некоторые не могут спать на открытом месте. Боятся нападения, боятся уснуть и не могут… не могут ничего с собой поделать. Они должны спать спиной к стене и при горящей свече, чтобы увидеть врагов, когда те приблизятся. — Он открыл глаза и сказал: — Боюсь, это мания. Они просто не владеют собой.

— Я понимаю, — сказала Мелисанда.

В ее глазах была нежность, как будто она не слышала его, не слышала, что ее муж безумен, и продолжала укладывать подстилку. Наверное, она все-таки не поняла его. Иначе как она могла смириться с тем, что ее муж лишь наполовину человек? Он сам не мог с этим смириться.

Джаспер налил вина из стоявшего на столе графина. Он пил его стоя, глядя на пламя в камине, пока не вспомнил, о чем он думал, входя в эту комнату.

Он поставил пустой бокал и начал расстегивать жилет.

— Возможно, у меня разыгралось воображение, но, когда нас знакомили с Холденами, я заметил, что Тимоти Холден смотрел на тебя так, словно узнал тебя.

Она не ответила.

Он бросил жилет на стул и посмотрел на Мелисанду. Она разглаживала жесткую постель с излишним старанием.

— Возлюбленная жена моя?

Она распрямилась, вскинула голову, выпрямила спину и смотрела на него так, будто стояла под прицелом целого взвода.

— Я была с ним помолвлена.

Он молча смотрел на нее. Он знал, что у нее что-то было, кто-то был, но она никогда раньше не упоминала о помолвке… А теперь, когда он узнал… Он понимал, что в нем вскипает ревность. Она собиралась выйти замуж за другого человека — Тимоти Холдена. Она действительно любила этого хорошенького Тимоти Холдена с его красными губками?

— Ты любила его?

Мелисанда посмотрела на него и снова занялась подстилкой.

— Это кончилось десять лет назад. Мне было всего восемнадцать.

Он склонил голову набок. Она не ответила на вопрос. — Где вы познакомились?

— За обедом, таким же, как вчера. — Она взяла подушку и расправила одеяло. — Он сидел рядом со мной и был добр ко мне. Он не отвернулся, как делали многие джентльмены, когда я не сразу вступила с ним в разговор.

Джаспер стянул через голову рубашку. Без сомнения, он был одним из этих негалантных джентльменов. Мелисанда положила подушку.

— Он ездил со мной кататься, танцевал со мной на балах, делал все, что делает джентльмен, ухаживая за леди. Он ухаживал за мной несколько месяцев, а потом попросил у моего отца моей руки. Естественно, отец сказал «да».

Джаспер снял чулки и башмаки.

— Так почему же ты не вышла за него замуж? Она пожала плечами:

— Он сделал предложение в октябре, и мы собирались пожениться в июне.

Джаспер вздрогнул. Они поженились именно в июне. Он подошел к ней и осторожно помог ей снять халат. А потом, взяв ее за руку, лег вместе с ней на подстилку. Она повернулась и положила голову ему на плечо. Он гладил ее длинные волосы. Даже смешно, насколько удобнее становилось это ложе, когда она лежала на нем.

— Я купила все необходимое для приданого, — тихо заговорила она, дыша на его обнаженную грудь. — Разослала приглашения, продумала день свадьбы. А затем наступил день, когда Тимоти пришел ко мне и сказал, что полюбил другую леди. Естественно, я отпустила его. — Естественно! — прорычал Джаспер. Холден — грязный осел. Завоевать молодую нежную девушку, и затем бросить ее почти у алтаря было свинским поступком. Джаспер погладил свою милую жену по волосам, утешая ее за обиды десятилетней давности, и подумал об их браке и брачной постели. Наконец он вздохнул и решился:

— Он был твоим любовником.

Это был даже не вопрос — это была констатация факта. И все же он почти удивился, когда она не стала отрицать этого.

Он нахмурился и беспокойно зашевелился.

— Он не принуждал тебя?

— Нет.

— Не угрожал чем-нибудь?

— Нет. Он был ласков.

Джаспер закрыл глаза. Боже, то, что он услышал, вызывало у него ненависть. Он перестал гладить ее по волосам и заметил, что зажал в руке ее локон.

Он выдохнул и осторожно разжал руку.

— Так в чем же дело? Осталось ли еще что-нибудь, чего ты не рассказала мне, сердце мое?

Она долго молчала, и он подумал, что вообразил все это в припадке ревности. Возможно, больше ничего и не было.

Но, в конце концов, она издала долгий печальный вздох и сказала:

— Вскоре после разрыва нашей помолвки я обнаружила, что становлюсь полнее.