— Что еще? — спросил Друз у представителей солдат, которые по-прежнему стояли перед трибуналом.

— Пусть с нами обращаются получше! — не выдержал второй делегат. — Офицеры только и знают, что лупят нас своими прутьями. За любую мелочь!

— А от работы и учений просто не продохнуть! — добавил третий. — Мы не рабы в эргастуле!

— Дисциплина должна быть крепкой, — безапелляционно заявил Друз. — Об этом и разговора нет.

— Да мы же не против дисциплины! — закричали кругом. — Но над нами просто издеваются!

— Хорошо, этот вопрос будет рассмотрен, — согласился Друз. — Все уже?

— Это главное, — ответили делегаты и поспешно скрылись в толпе, которая расступилась и вновь сомкнулась.

Люди затихли, ожидая, что же ответит посланник Рима, цезаря и сената.

— Послушайте теперь меня, — медленно начал Друз. — Я не сомневаюсь, что многие ваши претензии справедливы, и обещаю лично сделать все возможное, чтобы их объективно рассмотрели в столице.

Но согласитесь — не имея особых полномочий, я не могу сам решить такие важные вопросы, как сокращение срока службы и дополнительные выплаты. Это находится в компетенции сената и цезаря.

— Так что ты тогда тут делаешь? — снова загудела толпа.

— Разговорами мы уже сыты по горло!

— Зачем ты приехал, если не имеешь полномочий!

— Тихо! — рявкнул Друз, поднимая обе руки вверх. — Когда я ехал сюда, то еще не знал о том, что вы нарушили присягу. Поэтому мой отец, цезарь Тиберий, не наделил меня правом что-либо вам обещать. Но я предлагаю вам сейчас следующий выход: мы немедленно отправим в Рим курьера, который отвезет ваше прошение. К нему я добавлю свое собственное письмо, в котором буду умолять отца прислушаться к вашей просьбе. Уверен, что он не откажет своим верным солдатам, защитникам родины.

Ну, а пока вы должны разойтись по своим подразделениям и вновь приступить к службе. Помните — рядом граница, рядом варвары. Мы не можем бросить Империю без охраны.

— Ну, уж нет! — раздались голоса. — Эти обещания мы уже слышали не раз, особенно от Тиберия!

— Мы не верим вам!

— Сначала выполните наши условия, а потом мы будем служить, как раньше!

— Это что, опять идти под палки офицеров? Нет!

— Как хотите, — холодно заявил Друз, терпение которого истощилось. — Я сделал все, что мог. Если вы немедленно не подчинитесь, я буду считать вас закоренелыми бунтовщиками. И тогда уж ни о каких уступках и речи быть не может.

Толпа снова всколыхнулась, но теперь это уже не был единый организм. Глядя с трибуны, Друз мог отчетливо различить три группы солдат: одни с яростью продолжали выкрикивать угрозы, другие молча стояли, опустив головы, а третьи — правда, самые немногочисленные — начали даже робко призывать к спокойствию.

— Ну, хватит вам уже! — раздавались голоса.

— Надо договориться, сопротивление ничего не даст!

— Он же пообещал нам выполнить наши условия! Чего еще надо?

— Давайте расходиться!

— Будем ждать ответа из Рима!

Эти возгласы несколько ободрили Друза и собравшихся вокруг него офицеров, но возвращаться к служебным обязанностям легионеры пока не собирались. Они стали выяснять отношения между собой.

День уже клонился к вечеру.

Друз устало спустился с трибуны и оглядел свою свиту.

— Ладно, идемте. Посмотрим, что будет завтра. А сейчас неплохо бы подкрепиться. Мы с утра ничего не ели.

Поскольку занятые собой солдаты не проявляли больше той явной враждебности к офицерам, которая царила в лагере до сего дня, те могли спокойно пройти через площадь и вновь занять палатку командующего.

Вскоре был приготовлен и подан скромный ужин. Этим занялись слуги Друза, ибо офицеры Данувийской армии уже давно были вынуждены довольствоваться сухим пайком — повара отказывались обслуживать их, да и с продуктами в лагере было неважно.

После невеселой трапезы все в молчании расселись вдоль полотняных стен. Никто не осмеливался первым нарушить тишину. Друз о чем-то глубоко задумался, запустив в густые волосы пальцы обеих рук и хмуря брови.

— Вот что мне пришло в голову, — сказал он наконец. — Я заметил, что не все солдаты настроены одинаково воинственно. Есть такие, которые согласны хоть сейчас прекратить смуту и вернуться к своим служебным обязанностям. А еще больше людей пока не определились до конца и пытаются сделать окончательный выбор между бунтом и примирением. И вот тут очень важно, кто кого опередит, чье влияние окажется сильнее. Понимаете, куда я клоню?

Некоторые офицеры закивали, легат Юний Блез одобрительно хмыкнул.

— Так вот, — продолжал Друз, — если победят зачинщики бунта, то вся основная масса солдат пойдет за ними, и тогда положение станет катастрофическим. А если легионеры прислушаются к голосу разума, то инициаторы смуты останутся в меньшинстве, и мы легко с ними справимся.

Итак, я предлагаю: пусть сейчас офицеры осторожно разойдутся по лагерю и переговорят с мирно настроенными солдатами из их подразделений. А те потом сами найдут себе помощников и начнут агитацию. Таким образом, к утру мы сумеем разъединить силы бунтовщиков и овладеем ситуацией.

Мудрые слова Друза произвели большое впечатление на собравшихся. План действий был принят единогласно и без возражений; Легат Блез отдал приказ, и офицеры, закутавшись в плащи, стали по одному выскальзывать из палатки и пробираться к месту расположения подразделений, которыми они командовали.

Друз откинул полог шатра и выглянул наружу; внезапно он резко втянул голову и обернулся к Блезу и нескольким старшим трибунам, которые остались в палатке.

— Посмотрите-ка на небо! — воскликнул он.

Офицеры поспешили к выходу и задрали головы вверх. Из их уст вырвался возглас удивления.

Небо было черным, беззвездным и даже... безлунным. Ночное светило исчезло. Началось затмение.

Суеверные римляне огромное значение придавали таким явлениям природы, боялись их и связывали с ними многие жизненные события и коллизии.

Друзу тоже стало не по себе, но он тут же понял, как использовать затмение в своих целях.

— Где ваши полевые жрецы? — повернулся он к Блезу. — Пусть немедленно объявят по лагерю, что боги разгневались на бунтовщиков, и спрятали луну. Это должно пронять даже самых толстокожих солдат — они же все верят в приметы.

Действительно, странное явление природы подействовало на легионеров гораздо сильнее, чем все угрозы и обещания Друза.

— Боги злятся, — шептались они, несмело выглядывая из палаток. — Мы их прогневили.

— Не надо было бунтовать и убивать офицеров...

— Теперь остается только подчиниться требованиям Друза, а то жди беды...

В такой обстановке агитация сторонников мирного соглашения проходила более, чем успешно.

Утром солдаты вновь собрались на площади. Друз медленно поднялся на трибуну и оглядел море голов.

Ясно было видно, что легионеры четко разделились теперь на две группы — тех, кто хотел договориться, было побольше, но те, кто не поддался на уговоры, были настроены более решительно. Многие из них угрожающе поигрывали мечами, которые висели на кожаных поясах, и бросали злые взгляды в сторону Друза, офицеров и недавних товарищей по бунту, которые сейчас пошли на попятную.

— Ну, что, солдаты? — крикнул Друз. — Вы видели гнев богов? Разве вам мало такого предзнаменования?

— Не слушайте его, — зашумели в стане мятежников. — Еще неизвестно, на кого разгневались боги, — на нас или на них, наших мучителей. Жрецы ошиблись или просто продались офицерам!