– Тс-с-с! – прошептала она. – Пришли. Тут моя хата.

– Да мы соседи, Ань! – вполголоса сказал Кирилл. – У меня вот тут…

Гетманша опять хлестнула Потемкина и рывком открыла дверь. Они заскочили внутрь. Несмотря на отлично работающий кондиционер, в номере чувствовался запах гашиша. Апартаменты ее оказались по устройству такими же, как у Потемкина, однако отделка была иной. Интерьер гостиной своей строгостью напоминал офис, но стены были выкрашены в кроваво-красный цвет, а диваны и кресла обиты черной кожей. Первым Кириллу в глаза бросился стол, на котором лежала салфетка с аккуратно разложенными на ней медицинскими инструментами. Он рассмотрел щипцы, зажимы, шприцы, разнообразные склянки, аптекарские весы и спиртовую горелку. Чуть дальше на кожаной скатерти виднелись более грубые, но по- своему изящные инструменты – судя по всему, пыточные. Рядом со столом, у капельницы, в позе богомола сидела девушка, одетая так же, как Гетман. Отличие было только в том, что сквозь круглые прорези корсета выглядывали ее голые груди, соски которых венчали металлические колечки с маленькими колокольчиками. Девушка смотрела мультсериал South Park. Анна тихонько подкралась к ней и тронула за колокольчик. Раздался тихий звон, девушка обернулась и вскочила. Взгляду Кирилла предстала давно уже не девушка, а раскосая дама – китаянка Лю Юйлин, более известная как Люси Лью, сыгравшая в фильме «Убить Билла» Водяную Змею О-Рен Ишии. Он поймал себя на мысли, что, если бы смешать Лью с Салданой, получилась бы давешняя стюардесса Анжела.

– Where the hell have you gone?![55] – разыгрывая возмущение, выпалила Люси.

– Я тут приятеля притащила, – ответила Гетман. – Его зовут Кирилл, как русского патриарха.

Люси заразительно засмеялась:

– Но у него же нет бороды! Это твоя новая добыча?

– Нет, не совсем, – Анна провела пальцем по кожаной бретельке Лью. – Он пока не в теме. А где мой любимый песик?

– Вон там.

Кирилл посмотрел в угол гостиной, куда указала Люси, и увидел там дыбу-ложе со сложной системой валиков и ремней. Рядом с ней был человек. Нескладный худой мужчина огромного роста в кожаных трусах- стрингах и кожаном шлеме сидел на цепи, как собака. Все его тело – белое, местами покрытое густой черной шерстью, как у испанца, француза или кавказца – было в синяках и язвах, частью заживших. Оно было. Перед человеком стояла миска, наполненная сухим собачьим кормом, и чашка с мутной водой.

– А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой! – воскликнула Гетман и с размаху ударила человека остроносой туфлей под дых.

Тело вздрогнуло и замычало.

– Лицо тебе открыть, сука, да?! – крикнула Анна. – Жрать хочешь?

Человек что-то промычал.

– На, жри!

Она расстегнула шлем на его голове. Кирилл с ужасом увидел лицо, которое уже десять лет было знакомо ему по тысячам телевизионных сюжетов. Человек этот был истощен и избит, но не узнать его было нельзя. Перед ним на карачках сидел погибший от рук украинских милицейских начальников оппозиционный украинский журналист Георгий Гонгадзе. С головой его, которую так и не нашли при теле в Таращанском лесу, было все в порядке. Гетман поняла, что Кирилл понял.

– Гоша у нас тут хорошо себя ведет. Правда, Гоша? – спросила она, поглаживая его по голове. – Гоше тут нравится…

Китаянка распечатала шприц, набрала в него жидкости из склянки на столе и подошла ближе. Анна села Георгию на ногу, массируя голень. Лью внимательно осматривала его щиколотки.

– Yes! – Люси, видимо, обнаружила готовую вену и тут же всадила туда иглу.

Лицо Георгия расплылось в блаженной улыбке. Это был, скорее всего, героин.

– Хочешь его помучить? – спросила Гетман, доставая портсигар.

– Нет, – честно сказал Кирилл.

– Ну и дурак. Ему ж нравится.

Люси ушла в спальню. Анна положила голову Гонгадзе себе на колено и потрепала его за волосы.

– Не понимаю, как вы его здесь консервируете столько лет, – спросил Кирилл.

– Знаешь, Кира, ты меня удивляешь такими вопросами, – сказала Анна, снимая с себя корсет и расстегивая шорты. – Я всегда была уверена, что ты умнее других мужчин, что ты – редкое исключение. Это же так просто. – Она обернулась к Гонгадзе: – Гоша, тебе тут нравится?

Экс-главред «Украинской правды» покивал в знак согласия.

– Я его тут у Юльки в карты выиграла пять лет назад. Это же она его сюда притащила, когда его якобы убили. Им нужен был свой мученик. А тут такой хороший мальчик, послушный. – Гетман взяла трубку телефона. – Да, добрый вечер. Приберите тут слегка. И раба моего в клинику отвезите, пусть его подлечат там, подлатают, а то он совсем на ладан дышит.

Водяная Змея вернулась в гостиную. Гетман разделась, подошла к ней и нежно поцеловала в губы. Одежды Люси отвалились, как чешуя, и обе дамы исчезли в алькове. Кирилл подошел к лежащему на полу Гонгадзе и заглянул в его широко раскрытые глаза, выражавшие абсолютное счастье. Он вдруг вспомнил шокировавшую европейскую общественность несколько лет назад историю немецкого каннибала- гомосексуалиста Армина Майвеса, нашедшего по Интернету добровольца, возжелавшего, чтобы он его съел, – программиста из Берлина Бернд-Йоргена Брандеса. Весь этот кошмар никак нельзя было списать на трудности переходного возраста у подростков – оба героя были вполне состоявшимися сорокалетними мужиками. Брандес не просто откликнулся на «приглашение к столу» от каннибала, он настаивал на том, чтобы его съели, и только убедившись, что намерения Армина вполне серьезны, взял билет в один конец. Как следовало из представленной суду видеозаписи, он сам предложил партнеру отрезать свой член, вместе с ним пожарил и вкусил его. Он умолял Майвеса потрошить его, требовал причинять ему как можно более страшные мучения. Собственно, каннибал из гуманных, если так можно выразиться, побуждений прекратил их, перерезав своей жертве горло. Потом выяснилось, что на объявление Майвеса в сети пришло более двухсот откликов. Кирилл вспомнил скандальную песню Rammstein, посвященную этому сюжету.

Личность Майвеса его мало интересовала. С ним все было понятно – классический идейный каннибал, с детства мечтавший съесть кого-нибудь, чтобы этот кто-то «стал с ним одним целым». Даже философствующий на эту тему, как Ганнибал Лектор в известном триллере. Но второй, Брандес, был для него загадкой, повергающей в замешательство. Что двигало этим человеком? Почему он это сделал? Что было в его душе? Какой была эта душа? Потемкин пытался проникнуть в тот мир, заглянуть за горизонт. Он подошел к столу, на котором лежали всевозможные приспособления для причинения боли. «Брандес был бы счастлив», – подумал Кирилл и заметил под хромированным молотком тоненькую брошюрку. Это был трактат магистра Феодора Дафнопата «Страдание святого и славного великомученика Георгия». Он раскрыл книжицу и пролистал ее. Небесного покровителя Гонгадзе по приказу императора Диоклетиана восемь дней кряду были плетьми до облезания кожи, бросали в яму с негашеной известью и в чан с кипящим свинцом, ломали кости, строгали железными когтями, травили ядом, засовывали в медного быка с гвоздями, крутили на колесе.