Потемкин вдруг осознал, что его психоз, связанный с опозданиями, куда-то пропал. Объявление, от которого раньше его бы начало колотить, на сей раз не произвело на него никакого впечатления. Он уверенно поднял стаканчик, стоявший посередине. Под ним, покачиваясь, блестел генеральский шарик.

– Что за хрень, товарищ генерал! – вскочил Быков.

Скачковский и сам был расстроен, но хорошо держал себя в руках.

– Спокойно, господин писатель. Значит, такова судьба. Кирилл Ханович, я дал слово офицера. Не смею вас больше задерживать.

Потемкин не ожидал такого поворота. Он уже приготовился к тому, что никуда не полетит, ибо был уверен, что сейчас последует какая-нибудь новая игра по чужим правилам. А если он и там выиграет, то будет другая. И так до тех пор, пока он, в конце концов, не проиграет. Кирилл вдруг проникся к генералу искренним уважением.

– Так это, может, на посошок? – сказал он.

– А как же. – Скачковский разлил остатки водки. – За человека, который расширяет Путь!

Кирилл поежился, услышав знакомый афоризм, но выпил.

– Я не буду, – обиженно брякнул Быков, отодвигая стакан. – Это несправедливо.

– В отношении тебя, Дима, похоже, действует обратная формула, – усмехнулся генерал, закусывая огурцом. – Тебя что-то все время расширяет и расширяет.

Они с Потемкиным громко рассмеялись, классик надулся еще больше. Кирилл встал:

– Разрешите откланяться, господа.

Стараясь не оглядываться, он выскользнул из помещения и бросился к выходу номер семь, размахивая документами. Работники аэропорта и слегка узкоглазая смуглая стюардесса Seychelles Airlines с бэджем Angel[32] на лацкане вздохнули с облегчением.

– Mr. Potyomkin! – крикнула девушка. – Where have you been?! We are waiting for you for half an hour![33]

– I’m sorry, – Кирилл с извиняющимся видом показал, что у него прихватило живот. – Toilet.

– Oh! – Отшатнувшись от волны перегара, девушка сделала понимающее лицо. – I see[34].

Они вместе резво побежали по рукаву терминала к самолету. Там в нетерпении переминались с ноги на ногу бортпроводники. Стюардесса на ходу скрестила руки, показывая, что это последний потерявшийся пассажир. Входную дверь задраили сразу за ним. Потемкин прошел на верхнюю палубу и заглянул в корешок. У него был первый ряд, место D. «Справа по ходу, у окна, как я и люблю», – удовлетворенно подумал он. Мягкое кожаное кресло кремового цвета приняло его в свои объятия. Место слева от него было свободно. «Вообще класс», – расслабился Кирилл. Рядом стояла та самая стюардесса, чье имя как нельзя лучше соответствовало служебным обязанностям.

– Can you bring me whiskey, Angel? – обратился к ней Потемкин.

– Sure, – улыбнулась креолка.

– With ice. And cola, – добавил он. – But separately, please[35].

Анжела удалилась. Через несколько минут самолет пришел в движение и начал понемногу выруливать. Когда девушка принесла ему выпивку, Кирилл отхлебнул и успокоился окончательно. Он попросил принести еще виски, теперь уже с томатным соком, но стюардесса объяснила, что сделает это только тогда, когда самолет наберет высоту. Кирилл хотел было вступить в дискуссию, но в этот момент у него зазвонил телефон. Номер не определился, но Потемкин принял вызов.

– Добрый вечер, Кирилл Ханович, – раздался знакомый голос, от которого он вздрогнул и облился колой. – Это Михайлов. Удобно сейчас говорить?

– Да, Александр Владимирович, слушаю вас.

– Нам необходимо немедленно встретиться. Вы же никуда не уехали, как мы договорились?

– Ну что вы, Александр Владимирович, я ведь человек слова. – Кирилл посмотрел в иллюминатор, за которым проплывали постройки аэродрома. – Однако увидеться прямо сейчас довольно затруднительно, ибо я, извините, не один.

– Это очень серьезный вопрос, Кирилл. – Голос Михайлова стал жестче. – Вы даже не представляете, в какую историю вляпались. Где вы сейчас?

Потемкин понял, что Михайлов или его люди уже побывали у него в квартире. Поэтому он решил тянуть разговор до тех пор, пока самолет не взлетит.

– Э-э-э… в ближнем Подмосковье, Александр Владимирович, – сказал Кирилл, рассматривая дырку, прожженную на его штанине. – А что такое случилось-то?

– Надеюсь, не в районе какого-нибудь аэропорта? Вы меня смущаете, Кирилл Ханович. Желаете, чтобы мы сейчас закрыли воздушное пространство? Могу вам это устроить.

Потемкин опять посмотрел в иллюминатор. Лайнер встал на взлетно-посадочную полосу и запустил двигатели. «Не успеют».

– Ну как вы могли такое подумать, Александр Владимирович! Я у одной, скажем так, знакомой на даче, – привычно и небрежно соврал Потемкин. – Неужели надо все бросить и прямо сейчас, на ночь глядя, тащиться куда-то в город?

– Так давайте я сам приеду.

– Александр Владимирович, прошу понять меня правильно. Дело в том, что эта знакомая не хотела бы, чтобы о наших отношениях знал кто-либо, кроме ее собаки. Давайте не будем ставить даму в неловкое положение. Учитывая то, кем является ее супруг, в ваших же интересах не углубляться в подробности. Завтра приеду в город и готов ответить на любые вопросы.

На Михайлова, кажется, подействовало:

– Хорошо. Жду вас завтра в пятнадцать ноль-ноль в ресторане «Главпивторг» на Лубянке, в зале начальника на втором этаже. Прийти туда в ваших же интересах.

– Обязательно, Александр Владимирович. Это место мне вообще очень нравится. Скромное обаяние советской эпохи, знаете ли…

– Хорошо, до встречи.

Самолет затрясся и, подвывая двигателями, рванул вперед. Через считанные секунды он оторвался от земли. Горящая в темноте маленькими огоньками Русь уходила вниз. Потемкин вдруг понял, что никогда больше не увидит эту землю. Во всяком случае, такой, какой он ее видел сейчас.