пытался справиться с нею, потом перегнулся через балкон и начал блевать вниз. Коньяк и пиво, смешанные с какой-то черной слизью, устремились к земле. Продышавшись и прослезившись, он понял, что ему надо делать. Потемкин подошел к письменному столу, сел, достал несколько листов бумаги, ручку и начал писать.
Уважаемый Александр Васильевич!
Обратиться к Вам меня вынуждают обстоятельства непреодолимой силы, одно из которых находится прямо под бумагой с данным текстом. Я не собираюсь как-то выгораживать себя и утверждать, что не совершал тех деяний, которые мне наверняка будут в ближайшее время инкриминированы. Мог бы легко разбить любую аргументацию обвинения, но считаю это бессмысленным, ибо в нашей стране вопрос о виновности или невиновности решается где угодно, но только не в суде. В данном письме хочу рассказать Вам о цепи событий, которые, возможно, прольют свет не только на неожиданный поворот моей судьбы, но и судеб многих других людей. Возможно и даже вероятно – Вашей.
Между нами находится пропасть, Александр Васильевич. Причем я надеюсь, что к тому моменту, когда Вы будете читать мое письмо, эта пропасть будет не фигуральной, а реальной и обозначать, например, Индийский океан. К сожалению, эта пропасть будет разделять нас до тех пор, пока все изложенные ниже обстоятельства не найдут своего логического объяснения.
На днях я получил по электронной почте приглашение вступить в клуб «Эдем», который располагается где-то на Сейшельских островах. Изначально я полагал, что являюсь жертвой розыгрыша. Однако дальнейшие события заставили меня усомниться в этом. Александр Евсеевич Фильштейн, которому я сообщил о предстоящей поездке, был весьма странным образом убит на своей квартире мусульманскими фанатиками-ассасинами. Могу свидетельствовать об этом, потому как мне пришлось видеть приготовления к убийству. Сам я пережил несколько покушений на свою жизнь и могу в точности утверждать, что все, о чем я Вам пишу, – правда.
Прошу Вас более тщательно проверить и сопоставить между собой следующие видеозаписи, которые наверняка могут быть легко предоставлены в Ваше распоряжение:
1. Мое посещение Государственной Думы.
2. Общение с сотрудником администрации президента РФ Арсентьевым А. И.
3. Участие в мероприятиях по закрытию Московского кинофестиваля.
Полагаю, наше эпистолярное общение на этом должно быть закончено. Если желаете, можете написать мне на известный Вам e-mail.
Закончив писать, Кирилл бросил взгляд на секретер. «Каши маслом не испортишь», – подумал он, скручивая косяк. После нескольких глубоких затяжек он обмяк и вновь почувствовал порыв нежности и сострадания. Зайдя в спальню, он положил письмо на тело Веты, прикрыл простыней, закрыл ей глаза и, выпустив дым, поцеловал в холодный лоб. Потемкин вдруг расшифровал для себя загадочную улыбку на ее лице. «А ведь она, наверное, счастлива, – догадался Кирилл. – Это та смерть, о которой она могла только мечтать. Хотела же принести жертву эксклюзиву, вот и принесла. Только не кого-то другого, а саму себя». Он представил себе информационную бомбу, которая взорвется, когда труп обнаружат, многочисленные телесюжеты и журналистские расследования на эту тему, заголовки газет.
Мысленно попросив у нее прощения, Потемкин проследовал в ванную, швырнул догорающий бычок в унитаз и начал снимать с руки пропитавшееся кровью полотенце. Тут он с изумлением обнаружил, что рана на руке почти зарубцевалась. Кирилл было подумал, что полушутливое предположение о превращении в вампира начало воплощаться в реальность, однако вспомнил, что у каждого нормального сумасшедшего маньяка обязательно должны быть галлюцинации. «Надо как-то учиться с этим жить», – резюмировал Потемкин и включил холодный душ. Смыв с себя пот и кровь, он предался житейским заботам. Собирать вещи в дорогу не было никакого настроения – хотелось поскорее покинуть это место, этот город, эту страну. В конце концов, предметы даже первой необходимости всегда и везде можно купить – на то он и сервис XXI века. Кирилл вдруг почувствовал себя человеком, совершенно свободным от вещизма. Он быстро надел белье, джинсы, футболку, трикотажную куртку с капюшоном, кеды, нацепил солнцезащитные очки. Рассовав по карманам документы, бумажник и сигареты с зажигалкой, Потемкин заглянул на кухню и присел. На дне бокала еще оставался коньяк.
– Ну, как говорится, на посошок. – Он чокнулся со своим искривленным отражением в клоше.
Кирилл опрокинул в себя остатки янтарной жидкости, бросил прощальный взгляд на отчий дом и закрыл за собой дверь. Квартиру он, по обыкновению, поставил на сигнализацию. Спускаясь на лифте, он ощутил, как весь его организм сосредоточивается, словно хищник перед прыжком. У него была задача, которую требовалось решить любой ценой, – добраться до таинственного отеля «Эдем». Это был единственный шанс расшифровать послания, которые становились все более и более угрожающими. Выскочив из подъезда, Кирилл задрал голову. Странная туча уже закрыла весь небосклон. Но в воздухе не было обычной древесной гари – пахло, как и в сегодняшнем сне, серой. Потемкин подошел к Гаврилову со стороны водительского окна.
– У вас тут в районе канализацию, что ли, прорвало, Кирилл Ханович? – поприветствовал его Мыкалгабырты.
– Черт его знает, – пожал плечами Потемкин, накидывая капюшон.
– А где же вещи?
– Я сейчас на другой машине поеду, с друзьями. Мои вещи уже там, – привычно соврал Кирилл, протягивая Гаврилову ключи от квартиры. – Вот это Еве передайте, пусть у нее будут на всякий случай – мало ли, вдруг потеряю? Вы, кстати, ее пока возите, как меня возили. И еще одна вещь…
Кирилл достал свой бумажник. Там еще оставалась кое-какая наличность – около тысячи долларов и тысяч пятьдесят рублей разными купюрами. Он выгреб все эти бумажки и протянул водителю:
– Это вам на бензин.
Гаврилов с некоторым недоверием взял деньги.
– Многовато, Кирилл Ханович, на бензин-то будет.
– Значит, это вам премия. За спасение утопающих ведь должна быть премия, правильно?
– Ну… Как-то неловко даже…
– Берите, берите. Не скучайте тут без меня. Ева вам скажет, где и когда встречать.
– И вам семь футов под килем. – Гаврилов радостно засунул деньги в карман. – Вы хороший человек. Все будет хорошо.
Распрощавшись с Мыкалгабыртой, Потемкин направился к «тойоте». Тонированное стекло плавно отъехало, и в окне показалось угрюмое лицо Егора.
– Маршрут нам известен, – сказал рыжий. – Только у тебя две проблемы, и обе серьезные: как бы доехать и как бы улететь. МКАД стоит, а вот это, – он высунул голову и посмотрел на небо, – мне вообще не нравится. По-моему, мишн импосибл[29].
– Знаешь, Егор, насчет импосибл есть такой бородатый анекдот про советского человека, заблудившегося в Роттердаме, – сказал Кирилл, залезая на заднее сиденье. – Слышал?
Видимо, советские времена Егор уже не застал.
– Неа, – честно признался он и хлопнул по плечу водителя: – Поехали во Внуково.
– Так вот, – начал Потемкин, подпрыгивая на раздолбанном асфальте. – Группу советских товарищей
