полиция официального правительства Хамида Карзая практически разбежались. Телевидение не работает, по радио передаются сообщения о победе исламской революции и призывы уничтожать иностранных солдат, где бы они ни находились. Военнослужащие блокированы на своих базах и держат оборону. Боевики пока не предпринимали попыток штурма посольства. Однако здание окружено толпой, которая настроена крайне агрессивно, хотя неприкосновенность территории дипломатических миссий охраняется международным правом.
«Дура! – Кириллу стало жалко эту реинкарнацию Осиповской. – Они вообще не знают, что это такое и с чем его едят. Да и как международное право может кого-то охранять? Это же фикция». Звук ненадолго прервался. Ведущая заметно занервничала и перестала улыбаться.
– Драматические события разворачиваются в эти часы в Иерусалиме. Храмовая гора захвачена тысячами палестинцев. Наш корреспондент Райан Чилкот передает с места событий.
Возникло сосредоточенное лицо Райана, который, держа в руке микрофон, показывал на полыхающий вечерний город:
– Сегодня с утра началось нечто невообразимое. Это невозможно назвать стихийным выступлением, судя по всему, восстание палестинцев очень тщательно готовилось. Десятки объектов в Старом городе захвачены группами боевиков. Смертники уничтожают основные объекты инфраструктуры. Бои идут во всех кварталах с применением, – где-то рядом ухнуло, и Райан пригнулся, – тяжелой артиллерии!
Ведущая оторвалась от телесуфлера:
– А как же израильские службы безопасности?
– Так это самый интересный вопрос! Мы были уверены, что в Израиле хорошо подготовленные секретные службы и силы безопасности. Видимо, мы немного ошиблись… К нам прямо сейчас приближаются какие-то вооруженные люди…
Послышались крики, шум, треск, и камера погасла. «Про „подготовленные службы безопасности“ я уже слышал», – подумал Кирилл.
– А что наши показывают?
– Ваши? – Басаев нажал на планшет и попал на программу «Время». – Смотри.
На экране ведущая программы «Время» Екатерина Андреева с лицом вяленой рыбы демонстрировала телезрителям глубокое и даже несколько неприличное декольте. В окне на заднем плане появились интерьеры сочинской резиденции российского президента «Бочаров ручей».
– Сегодня в Сочи президент Дмитрий Медведев встретился с первым вице-премьером Виктором Зубковым, с которым глава государства обсудил виды на урожай. По словам вицепремьера, несмотря на очередную климатическую аномалию и засуху, правительство смотрит на ситуацию с оптимизмом. За счет импорта в России сформированы большие резервы, которые позволят выдержать удар стихии…
«Господи! Зачем они шифруются-то, долбаебы? – поразился Потемкин. – Шила в мешке не утаишь – все равно все всё узнают».
Басаев выключил Первый канал.
– Сейчас у нас будет видеоконференция по скайпу, – объявил он. – В прямом эфире.
На айпаде появилась новая картинка, внизу которой красовался логотип панарабской телекомпании «Аль-Джазира». Экран был разделен на четыре части. В верхнем левом углу Кирилл увидел самого себя, Басаева и всех остальных участников «консилиума» на сцене. Изображение передавалось с миниатюрной камеры, стоявшей на штативе прямо перед ними. В правом квадрате проплывали лица людей, сидящих на ярусах амфитеатра. Их выхватывал оператор с электромобиля, который медленно двигался по окружности сцены. В левом нижнем окошке замерла, ожидая чего-то, девушка с вполне славянским лицом, но в хиджабе. Справа от нее была панорама зала заседаний Совета безопасности ООН. На заднем плане темного помещения красовалось огромное панно норвежца Пера Крога, на нем вылезающие из мрачных подземелий люди устремлялись к светлым образам созидательного труда. Это было весьма символично: во время недавно закончившегося капремонта здания Совбеза номинальные вершители судеб мира ютились в подвале небоскреба на Первой авеню. Камера была установлена в том месте, где круглый стол разрывался, превращаясь в подкову. Вокруг стола сидели озадаченные представители пятнадцати стран – членов Совбеза. Они шуршали бумагами, переговаривались с людьми в темном пространстве за их спинами и периодически поворачивали головы в сторону монитора басаевского компьютера – видимо, там был установлен экран, на котором они могли видеть картинку с Белы. За прямоугольным столом в центре подковы расположился Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун.
– Господа, – генсек заговорил в камеру, – правительства объединенных наций уполномочили нас обсудить с вами сложившуюся ситуацию.
Пан Ги Мун говорил по-английски, но голос за кадром дублировал его на русском. Девушка в хиджабе пришла в движение, зажестикулировала руками. «Сурдоперевод, – догадался Потемкин, – „Аль-Джазира“ вещает на многих языках. Наверное, это будет самая рейтинговая передача за всю историю телевидения». Басаев как будто услышал его мысли и усмехнулся:
– Я что-то не припомню, чтобы во время операции в Беслане в 2004 году правительства каких-то наций уполномочивали вас вести переговоры.
– Во-первых, та драматическая ситуация была внутренним делом одного из государств, – стараясь сохранять спокойствие, ответил Генеральный секретарь. – А во-вторых, мы не говорим о переговорах. Речь идет о контактах и обмене информацией по сложившейся ситуации. И прежде всего хотелось бы попросить вас в целях безопасности прекратить телевизионную трансляцию нашего общения.
«Не зря корейские журналисты прозвали его „скользким угрем“, – подумал Кирилл. Басаев отреагировал довольно решительно:
– Не надо лукавить и прятаться за формулировки, господин Мун. Раз вы обращаетесь к нам с какой-то просьбой, значит, это уже переговоры. Но эту просьбу мы удовлетворить не можем. Никаких тайных переговоров с мировым правительством не будет. Умма должна знать, что мы тут обсуждаем.
– Мы не являемся мировым правительством… – начал Генеральный секретарь.
– Это можно не объяснять, – оборвал его Басаев. – Правительства, о которых вы говорили, тоже ими не являются. Вы все – лишь марионетки. Но вы и ваши правительства можете донести до своих хозяев наше послание. И первое такое послание заключается в том, что мы намерены говорить с Синедрионом напрямую. Тем более, что жизни некоторых его членов сейчас находятся в руках Аллаха. То есть в наших руках.
Пан Ги Мун переглянулся с сидящими за круглым столом полпредами, а те – со своими коллегами, сидящими позади.
– Но вы можете нам сейчас хотя бы обозначить, какие цели преследуете? – спросил Генеральный секретарь.
– Мы пришли сюда, чтобы спасти весь этот прогнивший мир. И вас, – Басаев ткнул в камеру, – и всех тех, кто оказался в этом зале. И мы будем находиться здесь до тех пор, пока не свершится правосудие. Синедрион ответит за те преступления, которые творились на протяжении нескольких тысяч лет. Надеюсь, у вас хватит разума, чтобы не предпринимать на острове Бела никаких действий военного характера. Вспомните, чем закончилось то самое «внутреннее дело одного из государств».
Оператор моджахедов показал крупным планом заминированные канистры с напалмом.
– Об этом никто не говорит! – заволновался Пан Ги Мун. – Но из ваших слов непонятно, чего конкретно вы хотите.
– Конкретно? Для начала мы хотим, чтобы кяфиры убрались из Афганистана и с Кавказа. На это вам отводится двадцать четыре часа.
Было видно, как полномочный представитель США – смуглая худощавая ямайчанка Сюзанн Райс – протестующе замахала руками. Басаев продолжал:
– Но это не главное. Главное условие мирного разрешения этой ситуации заключается в том, что Синедрион должен выдать нам существо, которое он здесь породил. Мы точно знаем, что он здесь, и могли бы просто уничтожить всех, кто есть на острове. Но жизни всех, кроме одного, нужны для решения мелких задач вроде тех, которые я уже обозначил. Для достижения главной цели значение имеет смерть – смерть одного. Если Синедрион выдаст нам его, мы выпустим пленных – тех, на кого он укажет. С нашей точки зрения, это вполне приемлемая схема обмена.
