Она схватила его за руку, пригибая к земле:

– Бежим?

– Нельзя. Только дернемся – сразу себя обнаружим. К тому же он один. Может, мимо пройдет. А если не пройдет…

Кирилл достал из разгрузки штык-нож и примкнул к автомату. Беатриче закрыла лицо руками. Потемкин опять слегка приподнялся над деревом. Цвет банданы оказался как нельзя кстати – на фоне зелени была видна лишь телесного цвета щель с напряженными глазами. Наконец показались очертания человека. Это был Роланд, безоружный. Он шел, словно пьяный, спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону. Одной рукой халдей держался за живот, другой хватался за кусты и деревья. Кирилл сложил руки рупором и вполголоса крикнул:

– Роланд! Давай сюда!

Мулат заметил их и побрел навстречу. Когда он подошел вплотную, стала понятна причина странной походки – от подбрюшья вниз правая штанина его брюк была залита кровью. Роланд навалился на дерево, из последних сил перекатился на другую сторону и упал у их ног. На этот раз фея действовала на редкость спокойно и деловито. Она подложила под колени сигорца бутылки с водой и расстегнула ему рубашку. На расстоянии ладони правее пупка аккуратная дырочка обильно сочилась липкой темно-алой жидкостью. Потемкин сочувственно осмотрел рану.

– Эх, как зацепило-то тебя, Роланд…

Халдей то ли уже совсем ослаб от потери крови, то ли боль притупилась, но никаких признаков физических страданий на его лице не было. Он лишь стиснул зубы, когда с него начали стаскивать рубашку. Потемкин чуть приподнял его за пояс, и Беатриче протянула ткань под спиной, туго завязав узлом на животе. Некоторое время они сидели молча, обдумывая ситуацию, обсуждая ее глазами. Это был немой консилиум – все было понятно без слов. Кирилл и Беатриче больше ничем не могли помочь раненому, который смущенно улыбался, как бы извиняясь за то, что невольно стал для них обузой.

– Надо двигаться к точке входа, – сказал Потемкин, кивнув на Роланда. – Сидеть здесь нельзя.

– А ты уверен, что нас туда пустят? – спросила фея.

– Не уверен. Но это наш единственный шанс.

В этот момент они отчетливо услышали собачий лай и голоса. Беатриче замерла, Кирилл вновь высунулся наружу. С той стороны, откуда пришел Роланд, к ним быстро приближались люди. Их еще не было видно между деревьями, но никаких сомнений в том, кто это, не оставалось – они даже не переговаривались, а перекликались на каком-то гавкающем языке. Моджахеды двигались по лесу растянутой цепью, прочесывая его, словно граблями. Потемкин покидал в мешок провизию и передернул затвор автомата.

– Вот тебе, матушка Исида, и Юрьев день, – прошептал он. – Хитрые, черт.

– Бежим? – предложила Беатриче.

– Втроем мы не уйдем – только поднимемся, и они побегут за нами, а я Роланда быстро тащить не смогу.

Кирилл намекал на очевидный выход из ситуации. Сигорец пошевелился.

– Уходите, – тихо сказал он. – Беатриче, оставь автомат и уходи. Мне все равно не выкарабкаться.

Кирилл вопросительно посмотрел на Бету, которая, склонившись над мулатом, гладила его по щеке. Последнее слово было за ней.

– Ты мой брат, Роланд, – твердо сказала она. – Я без тебя никуда не пойду.

Это был каприз, бессмысленный и обидный, потому что Роланд сам предложил спасительное решение. Но Кирилл понял, что никакие уговоры, никакие разумные доводы сейчас не подействуют. Впрочем, все равно было уже поздно – отдаленные голоса послышались и по другую сторону от их укрытия. Судя по всему, духи двигались не прямой линией, а полумесяцем, огибая их с флангов. Потемкин обреченно опустился на землю:

– Хочешь умереть здесь? Валяй, любимая. Умрем вместе. Осирис с нами.

Потемкин положил «калашников» на ствол дерева, которое прикрывало их как редут. В нескольких десятках метров он разглядел человека в камуфляже. Увенчанный тюбетейкой высокий смуглый бородач с автоматом наперевес беззаботно шел через заросли, то появляясь, то исчезая из виду. Кирилл поставил автомат на одиночный и прицелился. На мушке прыгало улыбающееся лицо человека, который только что отстреливал безоружных халдеек. Теперь он перекидывался репликами с другими такими же головорезами, словно с соседями по аулу. О чем они говорили? Может, об удачном урожае, хорошей погоде или о том, какое на самом деле личико у Гюльчатай. А все остальные, не односельчане, были для него вроде баранов, которых можно без всяких угрызений совести пустить на плов. «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом». – Потемкин сосредоточился и всадил моджахеду пулю прямо в лоб. Бородач исчез – его будто прихлопнуло огромной невидимой мухобойкой. Кирилл моментально опустился вниз.

– Один ноль.

Тут же послышались крики, и оглушительно застрекотали автоматы. Односельчане не сразу поняли, откуда был выстрел, и палили во все стороны без разбора. Во всяком случае, по дереву, за которым притаились беглецы, они не стреляли. Потом раздался окрик, и все стихло. Потемкин услышал нарастающий шелест, и в следующий момент над бруствером возникло летящее прямо на него оскалившееся мохнатое чудовище. Он выставил вперед штык, и рычащий монстр напоролся на этот кол раскрытой пастью. Кирилл почувствовал, как жало вскрывает внутренности навалившейся на него туши, и сбросил ее прямо себе под ноги – это была черная овчарка невероятных размеров. Потемкин несколько раз остервенело ткнул еще живого пса окровавленным штыком, потом перевел автомат на стрельбу очередями и вновь занял позицию. Братья-мусульмане, судя по всему, залегли, но переговаривались все так же громко. Примерно определив, где находится ближайший источник шума, Потемкин вытащил одну из двух оставшихся лимонок, выдернул чеку и швырнул в том направлении. Через мгновение раздался хлопок, за ним – громкий и протяжный, как у собаки, вой. Чуть приподнявшись, Кирилл увидел, как какой-то моджахед вскочил и побежал прочь, обхватив руками лицо. Он дал ему на бег короткую очередь, особо не целясь. Тот споткнулся об одну из пуль и упал. Потемкин вновь нырнул в укрытие.

– Ничего, повоюем еще. Главное – не подпускать их слишком близко, а то гранатами закидают.

Беатриче кивнула. Тишину вновь разорвал шквал огня. На этот раз противник, кажется, вычислил их дислокацию – сверху полетели сбитые ветки и щепки. Теперь обстрел шел с разных сторон, то есть их уже обложили. В какой-то момент Кирилл увидел на радаре в своей голове, что все односельчане скопом бегут к ним. Он кинул им на бег последнюю гранату, вынырнул из-под дерева и начал методично расстреливать движущиеся мишени – темные бегущие фигурки ложились одна за другой, будто в тире. Потемкин вошел в раж. Он и сам уже был мишенью, но пули, как заговоренные, свистели в миллиметрах от него, рикошетили от дерева, срезали листву над его головой. За его спиной Бета из автомата хлестала атакующих с тыла. Потемкин быстро высадил весь магазин. Он пригнулся, чтобы поменять рожок, и увидел перекошенное лицо феи, которая сидела, держась за грудь.

– Что, что с тобой?!

Беатриче отняла руку, и он заметил на затянутой тканью пластине бронежилета вмятину от пули.

– Ну вот, а не хотела надевать! Больше не высовывайся.

– А мне уже смысла нет.

Беатриче продемонстрировала ему пустую обойму. Кирилл встал и снова начал поливать окрестности очередями, держа круговую оборону, мечась от одной линии огня к другой. Когда патроны кончились, он сполз на землю, приходя в себя. Над его головой словно вспыхнул софит – одинокий солнечный луч пробился сквозь листву. Зайчик от каленого лезвия штыка – единственного оставшегося подспорья – высветил обреченное лицо Беты. Воцарилась странная тишина, наполненная запахом пороха и мертвой псины, прерываемая сдавленными стонами. В следующий момент где-то неподалеку послышалось шевеление, и в двух шагах от Кирилла шлепнулась лимонка. Сидевшая рядом Беатриче вцепилась в него, жалобно запищала и зажмурилась. Как парализованный, Потемкин уставился на катящийся к нему маленький вороненый комочек смерти. Он успел рассмотреть каждый ребристый бугорок, почувствовать, как запал идет по фитилю к детонатору. «А сейчас будет птичка!» – прозвучал в голове Кирилла голос отца, изготовившегося «щелкнуть» фотоаппаратом лежащего на пеленальном столе в роддоме его, еще