Он впервые увидел эти глаза второго октября 1992 года на стадионе в Гаграх, которые еще дымились, только что взятые силами обороны Абхазии. Ударную силу штурмующих составляли отряды добровольцев Конфедерации народов Кавказа, а их наиболее боеспособной частью был знаменитый «чеченский батальон». В тот день добровольцы хорошо повеселились: на стадион согнали местных грузин, которые заняли зрительские ряды. Футбольный матч проходил между двумя командами – чеченцев и кабардинцев. В качестве мяча использовалась отрезанная голова одного из командиров грузинской национальной гвардии. В импровизированной вип-ложе стадиона сидел командующий гагрским фронтом, которого Кирилл сейчас видел перед собой. Как и тогда, сейчас его голову покрывала вердепешевая панама-афганка. Это был Шамиль Басаев.

Судьбу одного из самых известных диверсантов в мировой истории определил крах коммунистической системы в конце восьмидесятых. Отчисленный за неуспеваемость из Московского института инженеров землеустройства, молодой чеченец некоторое время мыкался в чужой ему столице, пытаясь найти свое место в жизни. Он перебивался заработками троллейбусного контролера и сторожа убогой закусочной, пытался заняться торговлей, но влез в долги и едва не угодил в криминальную мясорубку тех лет. Переломным августовским днем девяносто первого его занесло к Белому дому, где опьяненная дарованной Горбачевым свободой московская интеллигенция держала оборону от безвольной хунты ГКЧП. Увидев, как вершится история, он понял, что его место – не в партере и не в массовке, а среди главных действующих лиц этой драматической постановки. Басаев отправился на родину, которая уже бурлила суверенитетом, быстро выбился в первые ряды самых решительных борцов с ненавистным «имперским игом» и вскоре выдвинул свою кандидатуру на выборах президента Чечни. Проиграв, Шамиль начал входить в образ не ведающего страха и жалости рыцаря террора. Первая же роль принесла ему популярность: угон из Минеральных Вод в Турцию Ту-154 с двумя сотнями заложников «в знак протеста против ввода российских войск в Чечню» закончился не спецназовской пулей или тюрьмой, а пресс-конференцией в Стамбуле и триумфальным возвращением домой. В последующие годы он подбрасывал хворост в полыхающие войны по всему Кавказу – от Нагорного Карабаха до Абхазии, снискав славу жестокого и своенравного, но талантливого командира. «Абхазский батальон» Басаева во время первой чеченской войны стал одним из символов сопротивления. При этом во всех операциях ему сопутствовала редкая, даже необъяснимая удача – он все время выходил сухим из воды, а его знаменитый телефонный разговор с премьер-министром России из захваченной больницы в Буденновске стал вершиной карьеры Шамиля и эталоном для каждого начинающего террориста, ибо нигде и никогда ранее высшие чиновники государства не вступали с удерживающими заложников людьми в унизительные переговоры, которые к тому же транслировались в прямом эфире телевидения. После фантастической победы над ельцинской Россией Басаев сблизился с многочисленными эмирами, слетевшимися со всего мира в Ичкерию, как мухи на дерьмо. Он стал грезить идеями освобождения Кавказа от кяфиров и создания халифата от Черного до Каспийского моря. Попытка воплотить эти мечты в реальность, поход в Дагестан и взрывы жилых домов в Москве окончательно пробудили русского медведя, который озверел от таких укусов и прихлопнул очумевший улей, сровняв Чечню с землей в ходе второй войны. Потерявший в боях ногу Басаев ушел в подполье и организовал подрывную группу «Риядус Салихийн», которая устраивала громкие террористические вылазки с участием смертников и смертниц. Вопрос о том, чьим агентом он был на самом деле, до сих пор остается открытым. Скорее всего, имея в виду примитивные методы работы российских спецслужб, Шамиль просто использовал их для решения каких-то задач, которые в данный момент считал для себя важными. Однако факт остается фактом: капитанские погоны Басаева в главном разведуправлении Генштаба были обмыты со всеми полагающимися по такому случаю церемониями. Потому и ликвидация его в 2006 году смахивала на спектакль. Во всяком случае, трупа Басаева никто так и не увидел, а «полная дефрагментация тела» могла бы быть неплохой легендой.

– Шамиль Эмильевич! – крикнул Кирилл.

Басаев оживился. Тыча в Кирилла пальцем, он переговаривался с другими членами своей Маджлисуль шуры. Вот так же, наверное, стоящий на мавзолее Сталин весело обсуждал с товарищами Ворошиловым и Молотовым проходящих под трибуной участников праздничной демонстрации трудящихся. К Потемкину подошла пара моджахедов, они подхватили его под руки и потащили к сцене. Беатриче пошла следом, сжимая обеими руками книгу. Кирилл испытывал странные переживания. Его переполняли ненависть и презрение к террористам, захватившим Белу. Но многие из плененных ими были ему гораздо более отвратительны. Бородатые убийцы представляли собой мрачную тень гламурного мира, по природе от него неотделимую, как и любая тень, они не могли существовать без объекта, ее порождающего.

Потемкина вывели на дно амфитеатра, сковали руки за спиной наручниками и усадили рядом с Басаевым. Бету остановили у края сцены. Отец Андрей демонстративно уткнулся в компьютер, делая вид, что не заметил появления старого знакомого. Полосин, напротив, застенчиво улыбнулся и кивнул, здороваясь. «Значит, Вячеслав Сергеевич, говоришь, нету никаких ассасинов. – Кирилл тоже машинально кивнул. – Ну-ну». Он вспомнил, что «Риядус Салихийн» в переводе означает «Сады праведников». «Вот они как теперь называются», – догадался Потемкин. Он с трудом соображал и слегка подергивался – мышцы избитого тела плохо слушались своего хозяина.

– Я тебя узнал. – Басаев погладил бородку. – А может, и не узнал. Но лицо твое мне знакомо.

– Конечно, знакомо, Шамиль. Когда Гагру брали, я тебя прикрыл от осколочной. Помнишь, у меня еще бронежилет был смешной?

– Ах, да! Это было так давно… К сожалению, ты купил билет не на тот сеанс. И я ничем тебе помочь не могу. У нас здесь напалма хватит на то, чтобы сжечь весь ваш несчастный Содом. Но мы здесь не ради уничтожения. Я уже связался с вашим сионистским мировым правительством и сообщил им о захвате этого дома отдыха.

Шамиль посмотрел вверх – туда, откуда за ними уже наблюдали десятки спутников-шпионов, и помахал рукой. Потом он перевел взгляд на Беатриче:

– Кто это там?

– Это моя жена, – уже дежурно ответил Потемкин.

Басаев рассмеялся:

– Муж и жена – одна сатана!

«Если б ты только знал, насколько близок к истине», – подумал Кирилл.

– Что это все значит, Шамиль, – спросил он. – Зачем вы это сделали?

– Мы хотим, чтобы вы все покаялись.

– Ты серьезно? – удивился Потемкин. – Всего-то! Поверить не могу. Не понимаю.

– Скоро поймешь.

Басаев повернул к Потемкину планшет, на котором шла онлайн-трансляция выпуска новостей CNN. На светящемся экране Кирилл увидел бегущую строку:

Чернокожая ведущая с трагическим лицом сверкала крупными белоснежными зубами: