Считается, правда, что к этому моменту Сю тоже весьма преуспели в приобретении огнестрельного оружия, в противном случае такая победа была бы просто невозможной.

В конце 1670-х или начале 1680-х годов “тысяча двести Надоуйсю, Саутов, Айовов и даже немного Аутоаксов (т.е. Сю, Оджибвеи, Айовы и Оттавы) отправились в поход против Аутагамисов и Маскутечев (Лисицы и Маскутины)…”

Развиваясь, военная машина Кри-Ассинибойнов сперва затронула племена Сю северной Миннесоты и остановила своё дальнейшее продвижение в южном направлении, так как Сю сумели при помощи французских торговцев обзавестись ружьями. Полностью исчерпав ресурсы бобров на родных землях и на новой территории, союзные Кри и Ассинибойны, направили свои стопы в неизведанные районы, причём Ассинибойны продвигались в основном по южной части фронта, а Кри – по северной. Так в конце семнадцатого и самом начале восемнадцатого веков союзники вторглись в зону Красной Реки и Озера Виннепег, после чего двинулись на запад вдоль рек Ассинибойн и Саскачеван. В ту пору коренными жителями северо-восточных прерий были до-лошадные и до-огнестрельные племена, такие как Шайены. Вероятно, они обитали в постоянных деревнях и вели земледельческое хозяйство, занимаясь сезонной охотой. Они были изгнаны со своих родных мест мощными и хорошо вооружёнными отрядами враждебно настроенных племён, которые стали эксплуатировать захваченные земли так же, как они делали это на прежней территории. Согнанные аборигены пошли дальше на запад и на юг. Захватчики Кри-Ассинибойны не последовали за ними, поскольку более удалённые земли были значительно беднее в смысле интересовавших бобров, да и окружающая среда уже не подходила под развившиеся у Кри и Ассинибойнов методы ведения войны. В этой связи Кри и Ассинибойны продолжали идти на запад, держась севернее настоящих равнин и оккупируя целый пояс между равнинами и северными лесами до самых Скалистых Гор.

Любопытным фактом является то, что во времена французской пушной торговли ограничением в распространении методов пост-огнестрельных и до-лошадных методик войны на северо-западные равнины явилось непостоянство экологических условий, то есть различные условия окружающей среды, в то же время те же самые условия позволили без труда распространиться по всем равнинам военным методам пост-лошадной и до-огнестрельной техники. А к началу девятнадцатого века техника ведения войны постепенно переродилась в форму, в которой использовались как лошади, так и ружья. Но эта окончательная трансформация произошла только после крутых перемен в пушной торговле.

В конце семнадцатого столетия и первых трёх четвертях восемнадцатого столетия Компания Гудзонова Залива промышляла преимущественно бобровыми шкурами, а во вторую очередь мехами прочих мелких лесных зверей. Это было связано прежде всего с трудностями в транспортировке крупных партий, ведь груз доставлялся в Залив на каноэ, и торговцы понимали, что им выгоднее заниматься поставкой мелких, но ценных мехов. Конечно, шкуры крупных животных имели спрос на рынке Европы, но цены на них были весьма невелики. Поэтому шкурам бобров и прочих отдавалось предпочтение, покуда эти животные были в наличии на данной территории.

Когда же бобры были обнаружены на землях некоторых равнинных племён, эти участки превратились в своего рода разбросанные островки лесного биома на просторах Великих Равнин. Однако в процессе всё большего приобщения лошади к культуре этих “островков”, их обитатели всё сильнее сливались с культурой настоящих равнинных индейцев, что мало-помалу определило специализацию аборигенов, и развившиеся методы не позволили одновременную эксплуатацию двух биомов.

Мех бобров считался пригодным для продажи, если его снимали в холодное время года. Сезон ловли ограничивался осенью наступлением заморозков, когда поверхность водоёмов полностью застывала, а весной прекращался с половодьем. Однако осенние месяцы были благоприятными для охоты на бизонов на равнинах, в стороне от мест обитания бобров. К весне запасы провизии обычно подходили к концу, и охотники отправлялись на поиски бизонов, как только появлялась первая возможность, несмотря на то, что настоящий охотничий сезон начинался гораздо позже – в летние месяцы. Если же говорить об охоте на бобров в зимнее время, то дело было не из самых выгодных, хотя большинство племён и уходило с открытых равнин в лесные массивы, в речные долины или укрывалось в горах (например, в Чёрных Холмах). Но добраться зимой до бобров не так-то просто. Ещё одним фактором, затруднившим развитие бобровой ловли в равнинных зонах, было то, что на бобров всегда охотились небольшие группы людей, а то и вовсе индейцы-одиночки. Что же касается охоты на бизонов, то она требовала участия множества мужчин и требовала значительной концентрации населения в одном стойбище. Эта сторона вопроса сыграла заметную роль в том, что равнинные индейцы редко рассеивались на мелкие группы, если на то не было какого-то особого повода.

Всё вышесказанное указывает на причины, по которым племена северо-западных равнин не останавливалось лишь на одном предмете потребления (как, например, бобр), который можно было обменять на огнестрельное оружие, и почему в те годы у равнинных племён не развилась модель пост- огнестрельная и до-лошадная.

В качестве иллюстрации можно привести выдержку из работы Генри (1809), где он говорит, что равнинные Кри “… чрезмерно увлечены потреблением спиртных напитков, в чём их можно сравнить с Саултерами (Оджибве), но Кри практически лишены возможности покупать спиртное. Лишь те из них, кто часто посещает лесные районы, могут приобрести табак и спиртное (это же касается и огнестрельного оружия). Но те, которые постоянно живут на равнинах, это просто сброд лентяев, надоедающих и нам и своим соседям и, помимо этого, постоянно ворующих лошадей. И летом, и зимой они обыкновенно размещаются в больших деревнях. Они охотятся только на буйволов. Несмотря на своё пристрастие к алкоголю и табаку, они всё-таки не перебираются в лесную зону, где они могли бы добывать пушнину в обмен на спирт и табак. Пользуются они в основном стрелами и луками, ружья у них встречаются крайне редко…”

Следующая фаза в истории равнинного военного дела началась с контакта и взаимодействия двух военных моделей: пост-лошадной и до-огнестрельной с пост-огнестрельной и до-лошадной. Промежуточное состояние продолжалось до момента их действительного синтезирования в так называемую “типичную” форму с применением лошади и ружья (лошадно-огнестрельную). Благодаря такому ходу событий, уже в начале 1730-х годов, то есть ещё в период пост-лошадный, но до-огнестрельный, в сражениях иногда уже применялись ружья. Именно такое появление огнестрельного оружия на арене военных действий мы можем назвать эпохой случайного применения ружья.

Пришло это огнестрельное оружие от Кри, обитавших на пограничных с равнинами территориями и приспосабливавшихся к условиям жизни на равнинах. В процессе этой адаптации Кри полностью отрезали от себя от прежних источников получения винтовок и боеприпасов, так как Кри всё реже и реже охотились на бобров, служивших в те годы единственным товаром, на который белые торговцы были готовы менять ружья. Вскоре Кри попали в положение, когда они совершенно лишили себя возможности покупать огнестрельное оружие, которое они недавно перепродавали Черноногим, когда те отправлялись в походы