— В. В. купила две пары чулок. Причем за кило хлеба и триста рублей деньгами.
— Я совершенно не понимаю, как это можно...
— Так это какие-нибудь сверхчулки?
П. В.: — Самые обыкновенные, семирублевые, как у меня.
— Безумие. Но с чулками действительно трагедия, товарищи.
В репликах на это сообщение — градация маскировки темы. На низшем, обывательском уровне реплика была бы прямым, выражающим зависть, сопоставлением: «Ну этим (актерам) все можно, а я-то...» Высшая интеллигенция, здесь представленная, поспешно дает понять о своей отрешенности от подобных вожделений.
3. по своей общественной функции светлая личность; она культивирует некоторые архаически интеллигентские черты, в том числе наивную буквальность словоупотребления и дидактизм. Отсюда мгновенно возникающие: «Я совершенно не понимаю...» О., напротив того, высшая интеллигенция современного образца, отмежевывается с помощью иронического словоупотребления — «сверхчулки». Сознание П. В. представляет собой причудливую смесь обывательских представлений, одичавших традиций староинтеллигентской семьи и бессвязных воздействий современной элиты. Она то ламентирует с запрещенной серьезностью и откровенностью, то вдруг вспоминает, что полагается шутить и маскировать. Шутки, кстати, дают возможность невозбранно демонстрировать свое душевное состояние (запрещено в изощренном обществе), потому что шутка по своей формальной, эстетической природе всегда претендует на общезначимость.
Реплика П. В.: «...семирублевые, как у меня» — расшифровывается: как посредственные, обыкновенные, они были доступны мне; у нее они стали необыкновенными и совершенно мне недоступными. Скрытая ламентация.
Входит Яша Бабушкин с Фани. Бабушкин теперь начальник отдела (вскоре за ошибку его снимут и пошлют в газету на Ленинградский фронт; там через несколько дней, при переходе из одного корреспондентского пункта в другой, он погибнет от случайного снаряда). Бабушкин начальник с обаянием. У него незаметное лицо, которое всегда неожиданно преображается улыбкой, очень доброй.
— В кругах произвело. Вчера мне сказали, что исполнение 7-й симфонии в Ленинграде — это событие большого значения.
— Ты с ними согласился?
— Я согласился.
Чья-то реплика: — Ф. Н., у вас помада размазана. Кто вас целовал?
Бабушкин: — Я вот работаю, а завтра предстоит тебе, дорогая, начать.
Ходза из кабинета: — Долго тебя ждать?
Баб.: — Я сказал — пока оттуда не уйдет К., я не приду. Мне надоело, чтобы меня прерывали. Я тут с девушками...
— Пойдем в репетиционную...
Для людей, предельно зажатых войной и блокадой, шутка — способ освобождения (быстропреходящего) от власти голода, страха, от статуса подчиненности, даже от статуса начальствования. В отличие от упивающегося старшего редактора, Бабушкин — стыдливый начальник — ищет эту свободу в несерьезном тоне, даже в аббревиатуре «в кругах произвело», разваливающей штамп.
В том же роде и чья-то шутка насчет губной помады. Только это низшая ступень, типа (открытого Ильфом и Петровым) — «у вас вся спина белая».
Появляется актриса Липецкая — образец бурного самоутверждения. Самоутверждения согласно модели женщины, побеждающей все блокадные трудности, женственной, мужественной, деловой, организованной, умеющей жить и стойкой в опасности.
Липецкая по телефону:
— Да, насчет концерта. Зря я съездила.
Вот что насчет концерта. Нельзя так составлять планы. Как ее фамилия?
Фу ты! Второй раз не спросили. Так же нельзя работать. Второй раз... Я туда ездила совершенно зря. Я не знала, кого спросить.
Как вы с ней условились?
Ну да мало ли что она просила. Она так приняла заявку, что я зря ездила. Я без обеда осталась из-за этого.
С которого часа вы будете в Обществе?
Да нет, вы, вы виноваты.
Хорошо, я завтра буду звонить именно вам.
Да.
Как же можно не знать самого главного — в котором часу и как зовут.
Да, нельзя так работать. Ну ладно, я вам завтра буду звонить.
Коммуникация, которая здесь содержится, могла бы уложиться в одну-две фразы. Остальное — разрядка раздражения и подразумеваемая тема собственной деловитости. Формула превосходства над собеседником: «нельзя так делать...», «как можно не знать...». И тут же формула ценности ее делового времени — «зря съездила»... И раздражение, и самоутверждение выражены с самой обывательской прямотой и серьезностью. Это деловой разговор, начисто отделенный от речевой стихии актерского трепа (характернейшая разновидность всеобщего трепа), к которому она прибегает в подходящие, по ее мнению, моменты. Всему свое время.
