Ночью пришла украдкойи в каждом доме самапосеяла зерна скорби,чтоб породнились дома.Недавно смерть проходилав одежде из белых роз.Меж ветвей мелькают огни,дома — в мельканье огня,у каждого дома свой голос,и голосу голос — родня…Но где-то — над жизнью нашей,над домом, над скорбью дней,вдали, за лугом иль пашней,вверху, над шатром ветвей, —сияет свет меж теней.Я вижу: травою горькойвзошла печаль в твоем сердце.Но знай, что в скорбное полеоткрыто окно у меня,и все огни — единое пламя,и голосу голос — родня.
Каждый день надзирательотмеряет нам порции солнца.Через отверстия в крышеполучаем мы ломтики солнца.В самые ясные дни,когда солнце себя без удержу тратит,мы, политзаключенные,получаем не больше,чем дает надзиратель.Пять квадратиков —всех наших чувств средоточие —и пять арестантов под ними.Сто других образуют очередь.Солнечные отверстия —окошечки касс на станциинебесной железной дороги;чтоб увидать белый свет,больше ста пассажировждут, когда им дадут билет.Ясные дни —настоящие праздники света,когда раздают нам квадратики солнца,как галеты.
Кандалы
К утру простыня сбивается,и оголяются ноги.— Чертова холодина! —ворчат арестанты,скрючившись под тряпьем.А я — я не чувствую стужии зноя не чувствую тоже;кандалы мне натерли мозолина коже.Небо дверное в следахплуга — оконной решетки;скоро ночь в черноземе своем затеплитсвечки листочек кроткий.Запахи дальних кухонь,запах тюремной лавчонки;испарения от городских огней;если захочешь — глазами,
